[Rir-san]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

[Serizava Aya-san]

Драббл
Автор:  Serizava Aya-san
Пейринг: Да, в общем-то, джен, но с предпосылками на РёПи и Пи/Шиге
Рейтинг: G-PG
От автора: Написано для  Shiratori Ryuu


Томохиса просматривает газеты и журналы за прошедшую неделю. Больше, чем несколько часов один раз в две недели он выделить на это занятие просто не может. Хотя хочется, до скрипучей тоски хочется, почаще видеть, хотя бы с глянцевых страниц, такой охеренно родной оскал Нишикидо, как он стоит, теперь только с Канжани, в придурковатых костюмах и позах. Только улыбается всегда одинаково. Одинаково восхитительно. Так, что даже у него захватывает дыхание. Хотя давно должен бы привыкнуть. Столько лет. Столько общих фотосессий-концертов-выступлений-пьянок. Столько общих «позвони». И самое последнее: «позвони, когда напьёшься без меня. И даже если не напьёшься и бросишь пить, то всё равно позвони».

Ямапи уже перестал считать, сколько раз он уже напивался «без него», в какой-нибудь дешёвой американской гостинице, без забот о прессе, расписании и утреннем похмелье. Сколько раз набирал номер и сбрасывал за секунду до соединения.

Ему было бы стыдно сказать, что ему хорошо. Свободно. Как же круто делать то, что хочешь, выступать с той музыкой, которую любишь и создавать себе новый имидж. Не ванильного мальчика, лидера таких же ванильных Ньюс, а себя самого – Ямашиту Томохису.

Такого парадоксально одинокого и подавленного Ямашиту Томохису.

В следующем журнале статья про книгу Шигеаки. И у Ямапи явственно покалывает где-то внутри. Что-то похожее на сожаление и в то же время на зависть. Потому, что «парень из Ньюс, который добился» - это не он, пока не он, а тихий, неуверенный в себе Шиге. С немного более красивой улыбкой, более позитивным отношением к жизни, более верными друзьями. Томо знает, что всё это не важно, что он сам хотел то, что сейчас чувствует на собственной шкуре. И всё равно колет. И хочется позвонить и сказать, что Шиге молодец, что Шиге, пожалуй, самый успешный из них, если откинуть причастность к агентству, что теперь Шиге может не беспокоиться и смело идти дальше. Неважно, с Ньюс или нет.

Но Томохиса никогда этого не сделает. Налаживать контакты и близкие отношения нужно было раньше, тогда, когда это ещё имело значение. Он только рад, что остаток Ньюс слишком, слишком хорошие, чтоб при встрече плюнуть ему в лицо. Пусть сам он, на их месте, поступил бы именно так.
Снова пыльная американская трасса застилает глаза пылью. Но в динамиках звучит альбом Ньюс, и, кажется, что они все где-то рядом, близко и навсегда, то самое навсегда, которое никогда не закончится.

И пусть, иногда, очень-часто-иногда, хочется выть и пить ещё больше, и звонить Рё, чтоб рассказать, какая потрясающая у него улыбка, как без неё паршиво, и как мерзко и тоскливо напиваться в дешёвой американской гостинице без него, хочется звонить, уже напившись Като, и говорить, что он молодец, что двигайся дальше, что у него всегда должно всё получаться, ведь он всегда был сильнее, смог же он выдержать первые годы с Нишикидо, который тогда, так-бесконечно-давно-тогда, был такой скотиной, но он просто едет дальше. И болит голова. И глаза режет то ли от пыли, а, может, давно уже нет. Но он сам так решил, и будет продолжать ехать, идти и даже ползти по этой дороге, если так будет нужно. Нужно ему.

@темы: Drabble, Kato Shigeaki, Nishikido Ryo, PG, Yamashita Tomohisa, G, авторский

---

Нишикато драбблы. Много.

[Serizava Aya-san]

Автор:  Serizava Aya-san
У всех драбблов рейтинг колеблется от PG до Pg-13

1. Жертвы

Жертвы

Рё говорит, что ему очень сложно просыпаться в чужой квартире. Сложно в ней собраться, сложно сориентироваться где он, что нужно делать и куда идти. Он периодически путает зубные щётки, берёт не своё полотенце и пытается помыть голову скрабом для рук, путая бутылочки.

Шиге не то, чтобы жалко своей зубной щетки или вишнёвого скраба для рук. Но слушать трёхэтажный мат из ванной с самого утра и потом в четыре руки выбирать из густых волос Нишикидо гранулки скраба, тоже не лучшее начало дня.

А потом всегда чай-кофе на скорую руку, разлитый кипяток, разбитая посуда, осколки на полу, порезанные пальцы и новые потоки виртуозных ругательств.
Поэтому, Шиге решает для себя, что чем-то пора жертвовать. Чтоб сделать утро не таким отвратительным для них обоих.
Он ставит будильник на сорок минут раньше, чем обычно.

Просыпаясь, Шиге ненавидит всё: сопение Рё под боком, рассвет за окном, сползшее одеяло и холодный пол. Но всё равно топает в ванную и убирает с полки все бутылочки, кроме шампуня. Чистит зубы и накрывает свою щётку колпачком. И полотенце Нишикидо вешает на ближний к душевой крючок.
На кухне он включает кофеварку, о которой в обычном режиме они всегда забывают, довольствуюсь жижей из пакетиков. И ставит чашки подальше от края стола, просто на всякий случай.

Рё из спальни ползёт прямиком в ванну. Из звуков за дверью – только шум воды и ни единого недовольного возгласа. Шиге улыбается и разливает по чашкам ароматный кофе.
Утро, на его взгляд, более чем удалось.

Рё заходит на кухню в своём полотенце, обмотанном вокруг бедёр, делает глоток кофе и целует Шиге горячими губами.
- Гель для душа, конечно, лучше скраба, но всё же не шампунь. И теперь от моих волос пахнет как от выпечки.
Шиге вспоминает про новый гель для душа с запахом яблок и корицы. Тоже перепутал спросонья.
«Но для пробного раза всё очень даже получилось», - думает Шиге, наблюдая, как Рё с довольной улыбкой допивает свой кофе.

2. Зима

Зима

Зимний холод постепенно проникает за стены, проникает под кожу.
Шиге долго греет ладони о горячую чашку. До тех пор, пока кожа не краснеет, пока не согревается. И от такого насыщенного тепла, рукам практически больно. Но он всё равно держит чашку, пока она не остывает.

Рё приносит пушистый серый плед и новое тёплое одеяло. Как бы для себя, но Шиге знает, что Рё не мёрзнет, что руки у него всегда тёплые, и что ночью, скорее всего, одеяло окажется на полу.
Като долго стоит под горячим душем, практически кипятком выгоняет холод из-под кожи. В ванной комнате от густого пара сложно дышать, но он не выходит, пока не чувствует, что больше не выдержит.

Зима, как константа, тихая, спокойная и размеренная. Как будто на одной точке и без вращения оси. Шиге любит зиму. Только плохо переносит холода.
Шиге ложится спать в спортивной кофте, укрывается одеялом и пледом поверх.

Но Рё придвигается ближе, расстегивает змейку и снимает кофту.
- Живое тепло греет лучше, - он прижимается к Като как можно теснее, своим телом выгоняя холод, и поначалу от такого контраста в озноб кидает ещё больше, но постепенно спокойное умеренное тепло успокаивает и усыпляет.
Щиге думает, что зиме чуждо понятие «живого тепла», но Рё оно, на удивление, подходит.

3. Имидж

Имидж

- Шиге опаздывает, - удивлённо говорит Ямапи, сверяясь с часами.
Рё раздражённо стучит пальцами по столешнице журнального столика и демонстративно не смотрит ни на часы, ни на дверь, пока Кояма очень тихим шёпотом, делится своими переживаниями с Массу на всю гримёрку:
- Он вчера завалился ко мне. Среди ночи. Пьяный и…
На лицах у всех группы написано не просто удивление, а откровенный шок и скептицизм.
- Ой, ну такое скажешь, Кей-чан, - первым отмирает Тегоши, но замолкает почти сразу же, потому что в помещение вплывает Като.
Именно вплывает и выглядит настолько похмельным, как Рё после самых экстремальных ночных посиделок.
- Доброе утро, - хрипит он и приземляется на диван рядом с прифигевшим Нишикидо.
Тегоши с Масудой смотрят на него, как на диковинку из зоопарка, а во взгляде Коямы читается откровенное сочувствие.
- Так мы вчера с Рё тоже пол ночи в баре просидели. Шиге, ты должен был звонить нам.
Откровенное веселье Ямапи разбивается об идентично злобные взгляды Рё и Шиге.

- Рё, представь, мне вчера звонил Като, - голос Томо по телефону снова какой-то слишком откровенно весёлый, - и спрашивал в каком клубе можно снять девочек, чтоб не было проблем с журналистами!
- И что ты ему ответил? – интонации Нишикидо монотонно спокойные.
- Надиктовал пару адресов, коне… - Рё бросает трубку. И всё это начинает казаться Ямапи очень подозрительным.

После следующей съёмки для журнала, когда вся группа сосредоточенно смывала грим, а Шиге громко делился с Коямой своими планами на вечер, в виде мальчишника у какого-то своего нового друга, Ямапи не выдерживает и идёт на откровенную провокацию.
- Шиге, давай сегодня втроём, с Рё, в клуб. Ну, пиво-девочки.
У Като почему-то начинает дёргаться глаз, когда он отвечает:
- Нет, спасибо. У меня свои планы.
Пи думает, что, скорее всего, Шиге просто надоел имидж прилежного пай-мальчика.
Но Рё в это время успевает перехватить Като на выходе из гримёрки, дёргает на себя, и раздражённо шипит:
- Пытаешься ломать стереотипы? Так будем ломать их вместе.
И целует его на глазах у всей группы. Шиге расслабляется, отвечает на поцелуй и с уверенностью думает, что теперь с загулами Рё будет бороться намного проще.

4. Не

Не

- Я не считаю, что заваливаться в общий номер в три часа ночи – это нормально, - Шиге чуть ли не трясёт от злости. Сорваться на крик ему не позволяет исключительно хорошее воспитание и желание не разбудить соседей по всему гостиничному коридору.
Уже тогда, когда монотонно-противный скрежет по двери, заставил его проснуться и выползти из кровати, он начал тихо закипать. Но когда, открыв дверь, увидел нечто, отдалённо похожее на Нишикидо Рё, он был на грани совершения убийства с особой жестокостью.

Рё поднимается с пола, демонстрирует ключ, как бы говорит, что ключ, увы, не подходит, и протискивается мимо Шиге в номер.
- Это ключи от твоей машины, - между делом отмечает Шиге и направляется обратно к своей кровати. Спать, наконец-то снова спать.
- Да? – переспрашивает Нишикидо и смотрит фирменным «паппи-айз» взглядом. Только Шиге всегда был одним из тех, на кого он категорически не действовал.

- Пойдём покурим? – спрашивает Рё и тащит Шиге за рукав ночной кофты обратно к выходу.
Шиге считает до трёх, до десяти не хватает расстояния до двери, и отвечает:
- Я НЕ курю.
- Тогда давай попьём кофе, - быстро передумывает Нишикидо и тянет Шиге в обратную сторону.
- Я не хочу пить кофе, - Като очень хочет спать и вся эта ночная импровизированная попытка деятельности согруппника не вызывает ничего, кроме раздражения.
- А чего ты хочешь? – Нишикидо то ли действительно не понимает, то ли просто валяет дурака.

- Я хочу спать, - устало говорит Като. И замечает, что Рё держит его уже не за рукав, а за ладонь, второй рукой осторожно перебирая его пальцы.
Эта попытка извинений выглядит настолько трогательно, что Шиге сам идёт и ставит чайник, зная, что по-другому Рё извиняться просто не умеет.
- Всё, я не злюсь, - тихо говорит Като заливая в чашки кипяток.
И он уже не так уверен, что взгляды Рё на него не действуют. И почему-то это уже не так важно.

5-7. Цикл из трёх аушных драбблов

Логарифмы

Нишикидо-сэмпай старше Шиге на три года, учится на другом факультете и живёт с Шиге в одной комнате общежития.
Он раздражает Шиге поздними приходами, иногда через окно, когда не удаётся договориться с комендантом, своей гитарой, о которую Като вечно чуть не спотыкается, гелем для душа с запахом лаванды, который Шиге терпеть не может, своей вечно снисходительной улыбкой, которая почему-то выглядит издевательством. При этом сэмпай всегда огрызается из-за каждой мелочи, забывает закрывать воду в раковине и неделями может не мыть за собой чашку.

Като всегда старательно готовится ко всем парам и тщательно конспектирует лекции, а Нишикидо просто ходит в любимчиках у половины преподавателей и учёбой совершенно не заморачивается. И это тоже не может не раздражать.
Шигеаки бьется над этой задачей уже больше часа, он вообще слабо понимает, зачем юристам высшая математика. И логарифмические функции кажутся ему набором бессмысленных дробей.

Рё сидит на своей кровати, тихо перебирает струны и периодически поглядывает в его сторону. И через ещё какое-то время начинает шумно рыться в ящике своего стола.
- Держи, тут алгоритмы решения для всех типов задач, - сэмпай протягивает Като помятую тетрадь с разрисованной обложкой.
Шиге сначала не хочет принимать помощь, но на этот раз улыбка Рё не выглядит как-то по-другому.
- Спасибо, - отвечает он и снова возвращается к задаче.

Като заканчивает задание глубокой ночью и обнаруживает сэмпая, заснувшего на его кровати. И почему-то Шиге кажется правильным осторожно прилечь рядом, стараясь не разбудить. Рё во сне забавно хмурит брови и обнимает Шиге на манер подушки.
И, оказалось, что если логарифмы не такие сложные, как казалось изначально, то Рё понять намного сложнее. Но его, в отличии он высшей математики, понять действительно хочется.


Лампочка

Шиге заходит в комнату. Темно. Значит, сэмпай ещё не возвращался. Это почему-то расстраивает Шиге. Он и сам не ожидал, что заметное улучшение в отношениях с соседом даст такой сильный эффект привыкания. И теперь, каждый раз, когда снова приходится проводить вечера в одиночестве, он жалеет, что так быстро привык.

Шиге тянется рукой к выключателю, но наталкивается на что-то живое и тёплое. В полной тишине и темноте – это реально страшно, но прежде чем Шиге начал бы кричать, он слышит тихое сэмпаевское:
- Тшшш!

Като пытается собраться с мыслями, но процесс несколько затягивается, а ладонь так и продолжает упираться Нишикидо в грудь. Ещё пару недель назад Шиге бы начал краснеть, а Рё огрызаться, но всё слишком стремительно поменялось. И спать в одноместной кровати, терпя все сопутствующие неудобства, вошло уже в привычку. Немного странную и совершенно не понятную. Как минимум, не понятную для Шиге.

- Идём, - почему-то шёпотом говорит Рё и ведёт его за руку вглубь комнаты, - лампочка перегорела.
Они раздеваются в полной тишине. Рё всегда спит у стенки и почти всегда одетым, но сегодня, видимо, слишком жарко и Шиге чувствует грудью голые острые лопатки.
- Спокойной ночи, - говорит Нишикидо.

А Като не может уснуть и только под утро вспоминает о двух настольных лампах, которые почему-то забыл включить сэмпай.


Минуты

Шиге стоит возле учебного корпуса и ждёт одногруппника, когда мимо него проходит шумная компания старшекурсников во главе с Нишикидо.
- Твой сосед, вроде? – спрашивает кто-то у Рё.
Тот кивает в ответ и идёт дальше, не повернувшись.

Шиге старается не обращать внимания на поведения сэмпая вне их комнаты, но с каждым таким вот разом становится всё неприятней. И он каждый раз собирается поговорить об этом с Рё, и каждый раз не находит подходящих слов.
Като идёт с одногруппником, Кёске, в кофейню.

- Слышал, говорят, что Нишикидо – гей? – спрашивает Кёске. Он округляет глаза и сосредоточенно ждёт реакции.
Но Шиге молчит. И сам не знает, что тут можно ответить.
- Так что, если будут какие-нибудь проблемы с ним, ты всегда можешь переселиться в комнату к кому-нибудь из наших, - заканчивает мысль Кё и многозначительно подмигивает.
Шиге хочет просто встать и уйти. Но всё же он спокойно допивает кофе, прощается с Кё и возвращается в общагу.

Рё играет на гитаре и тихо напевает что-то себе под нос. Красиво.
Шиге ловит себя на мысли, что ему нравится смотреть на Рё, нравится как он играет, поёт, разговаривает, и нравится спать с ним в одной кровати. Нравится.

Ночью Шигеаки опускает руку Рё на поясницу и ждёт реакции.
Сэмпай спит. Или хочет, чтоб Шиге думал, что он спит.
Проходят минуты. И ничего не происходит.
Ни «да», ни «нет».
Като улыбается в подушку и думает о том, кто же из них в итоге не выдержит первым.

8. Окна. Ау

Окна

Застройка этой части города идеальна для маньяков и эксгибиционистов. Во всяком случае, Рё думает именно так, когда изо дня в день открывает жалюзи и устраивается с гитарой напротив окна.
Он тихо перебирает струны, изредка поглядывая в окно напротив. Сегодня в этом окне ещё темно, значит, он ещё не вернулся. Его, как недавно выяснил Рё, зовут Шигеаки Като. И он до неприличия скучный.

Только не смотря на это, Нишикидо каждый день открывает жалюзи и наблюдает за жизнью обычного подростка. И за всё это время к Шиге в комнату не заходил ни один друг, приятель, конечно, девушек домой он тоже не водит. Зато у него много книг и смешная лохматая собака, которая часто, ближе к утру, перебирается с пола к Като на кровать.
Рё знает, что Шиге надевает очки только когда делает уроки, но обычно ходит без них. Шиге всегда завязывает волосы в хвост, когда читает перед сном. Нишикидо знает его любимые группы, что он не любит геометрию, но любит алгебру и физику. Знает даже кличку его собаки. А ещё то, что Като любит вишнёвый сок и фисташковое мороженное.

Рё категорически не понимает, зачем ему это всё нужно, но к своему пассивному наблюдению он привык больше, чем будильнику по утрам и чашке кофе на завтрак.
Нишикидо засыпает, не дождавшись объекта своего наблюдения. И не видит, как Шиге, вернувшись, открывает нараспашку окно, сидит на подоконнике, глотая свежий воздух и запивая его ледяным вишнёвым соком, всматривается в оконный проём напротив.

Рё снится весна и смешная лохматая собака со своим странным хозяином.
Привычка не отпускает даже во сне.
Просыпаясь, Рё думает, что когда-нибудь, когда поймёт, зачем всё это ему нужно, он напишет на стекле своё имя и номер телефона. Только тогда, если ничего не произойдёт, наблюдать станет намного сложнее.

@темы: Drabble, Kato Shigeaki, Nishikido Ryo, AU, PG, PG-13, авторский

---

Несколько драбблов по РёПи

[Maemi Black]

накопилось тут у меня)
Вкус лайма
все невинно, романтика

-Ты чего такой?
- Какой?
Рё выпил очередную стопку, чувствуя как от соли щиплет растрескавшиеся губы. Резковатый запах текилы смешался в воздухе с дымом от сигарет.
- Странный. Я в кои-то веки решил тебя навестить, а ты напиваешься…Что-то случилось?
Томохиса всматривался в его лицо, иногда позволяя появиться морщинке между бровей, и вертел в руках корочку от лайма. Его, еще первая стопка, была полна на половину.
- Устал.
Глаза Рё, казалось, утратили привычный задорный блеск, а движения из резких и стремительных стали пугающе медленными.
- От чего? У тебя же наоборот уменьшилась нагрузка?
Томохиса с трудом подавил желание обнять друга. Из них двоих обычно именно он нуждался в поддержке, и потому чувствовал себя особенно неловко.
- Не «от», а «без».
Рё потянулся к бутылке, но его руку перехватили и сжали так крепко, что еще чуть-чуть, и кожа под чужими пальцами непременно побелела бы.
- Поясни.
Томохиса ощутил, как откуда-то из глубины поднимается раздражение. То ли от непонятного поведения Рё, то ли от собственного бессилия.
- Устал не от чего, а без чего… Вернее, без кого…
Рё с любопытством рассматривал чужие пальцы, кольцо, подаренное когда-то давно, словно в прошлой жизни. В общей жизни.
- Понятно.
Томохиса отпустил его руку, и взял свою недопитую текилу, не дожидаясь, пока наполнит стопку Рё. Всего пол глотка, но их хватило, чтоб действительно понять.
- Вот и я говорю… так что напиться было бы неплохо.
Рё не успел поднести дольку ко рту дольку лайма, как его губ коснулись ласковым поцелуем.
- Ты действительно так думаешь?
Томохиса с удовольствием наблюдал, как с лица Рё исчезает апатия и тот начинает улыбаться знакомой, многообещающей улыбкой.
- Я думаю, ты лучше любого лайма.
Рё позволил притянуть себя ближе: так проще запустить руки под его рубашку. В конце концов, новая жизнь может принести много действительно интересного.

Ангст, рейтинг R
писалось для  LenAchka

Предсказуемо случайная встреча заставляет морщиться. Потому что у Нишикидо не хватает силы воли пройти мимо. Не тогда, когда пойман этот жадный взгляд сквозь отросшую челку. Он идет дальше, не слыша, но зная, что всего в трех-четырех шагах за ним следует Ямашита. Выбор падает на служебную лестницу. А в прошлый раз это была подсобка. Стоит захлопнуться двери, отделяющей лестницу от шумного коридора, как все меняется. Рассеивается аура спокойствия и уверенности, всегда окружающая Томохису. Веселье в глазах Рё уступает место циничному расчету и толике грусти. Нишикидо никогда ничего не говорит, понимая, что все равно это не будет тем, чего так жаждет услышать Ямашита. Вместо этого, Рё прижимается и ловит в плен губы Томохисы, едва сдерживаясь, чтобы не впиться в шею. Но тогда останутся следы, которые они не в праве себе позволить. Они многое делать не в праве, вот только Томохиса почему-то упорно отказывался принимать это в расчет. Они одновременно тянутся к ремню на джинсах друг друга, одновременно расстегивают молнию… Все было решено уже в тот момент, когда случайно встретились два взгляда... Ямашита привычно разворачивается лицом к стене. Кто-то из них случайно задевает банку, выполняющую тут роль пепельницы, и от рассыпавшихся старых окурков поднимается мерзкий запах. Но он не имеет значения, потому что Томохиса послушно прогибается под руками Рё, а в боковом кармане ожидаемо находиться тюбик с лубрикантом. У них нет времени на долгие прелюдии, да Ямашита и не настаивает. А Нишикидо просто боится показаться через чур нежным. Первый толчок всегда сопровождается стоном. Одним на двоих. Но дальше тишина, лишь чуть громче становиться дыхание, и до боли сжимаются руки на бедрах Томохисы. Рё видит, как начинает блестеть от выступившего пота шея Ямашиты, и темнеют, впитывая влагу, кончики его волос. Они изредка на мгновенье замирают, вслушиваясь в едва уловимый шум за дверью, и боясь быть застуканными, но скоро кончают. Почти одновременно. И сразу же начинают приводить себя в порядок. У них нет свободного времени. Рё уходит, а Томохиса поднимает укатившуюся к первой ступеньке банку, ставит рядом с собой и закуривает...
Когда Нишикидо подходит к стоящей на улице машине, то вместе с ключами находит в кармане бумажку, которой раньше там точно не было. Бегло прочитав, комкает её и бросает куда-то в сторону. Брошенный взгляд на часы заставляет торопиться и машина трогается с места. Скомканный бумажный шарик, упавший в лужу намокает и уже вряд ли кто разберет в расплывшихся пятном чернилах слова «я все еще жду тебя».
Название: Забота
Автор: Maemi des
Жанр: романтика
Рйтинг: PG
писалось тоже для  LenAchka да она вообще от этого пейринга не отделима
Быть приглашенным гостем всегда казалось Нишикидо ужасно утомительным: смеяться над глупыми шутками, отвечать на идиотские вопросы и улыбаться, словно подарили долгожданный подарок на рождество. Нудная, но нужная работа. Он в раздражение прикусил губу и почти сразу почувствовал, как обветрившаяся кожа треснула и потекла кровь. Металлический привкус во рту не добавил спокойствия, и очень захотелось все бросить и уйти до того, как начнется эта глупая передача. Да шоу оставалось всего минут 20, и Рё казалось, что он оказался в каком-то громадном муравейнике: все куда-то бегут, что-то кричат. Предварительный сценарий передачи уже давно был прочитан и помятым листком лежал на сумке. Нишикидо откинулся на спинку стула и прикрыл глаза, пытаясь хоть немного отрешиться от угнетающей реальности. Громкие басы в наушниках заглушали царивший вокруг гомон, нога отстукивала незамысловатый ритм. Мягкое прикосновение к лицу заставило Ре открыть глаза. Резкие слова застряли в горле: совсем рядом стоял невозмутимый Ямапи и, держа небольшую баночку в одной руке, другой аккуратно стал размазывать бальзам по обветренным губам. Ранка немного саднила, но Ре терпеливо ждал, пока Томохиса закончит, даже не замечая, как уголки его губ медленно поднимаются вверх. Убедившись, что не пропущен ни один кусочек кожи, Ямапи тщательно закрутил баночку, убрал с соседнего стула сумку и сценарий и уселся. Нишикидо снял наушники и немного сдвинулся, так что теперь они задевали друг друга плечом. Рё хотел рассмотреть баночку с бальзамом, но та уже была спрятана в одном из карманов Томохисы.
- С запахом клубники, серьезно?
- Рина как-то забыла. И вообще, вместо того, чтобы ворчать, лучше бы сам следил за собой.
- Думаю, клубника - это не так уж плохо…
Когда Рё участвовал в передаче вместе с Томохисой, никому и в голову не приходило усомнится в искренности его улыбки.

@темы: Drabble, Nishikido Ryo, PG, R, Yamashita Tomohisa, авторский

---

13-24а

[Serizava Aya-san]

Название: 13-24а
Автор:  Serizava Aya-san
Бета:  lintares aka linami
Пейринги: Нишикато, РёПи, Пин
Размер: миди
Жанр: angst, немного romance
Рейтинг: PG-13
Предупреждения: В тексте присутствует мат, один. Много специфической лексики, на которую идут сноски в конце каждой части.
Саммари: «Он, в общем-то, надеялся, что направление на практику придёт в какую-нибудь префектурную поликлинику общей направленности. Но никак не в частное, основанное на меценатские средства, профилакторно-лечебное заведение.
Лучше бы оно называлась «Городская психиатрическая больница №9» или «№6», но, увы, на документах прямо под его фамилией, написано «Наркологический диспансер при психиатрической клинике имени Акиоши Китаоки»».

Примечания: работа с  JE-au.
Думаю, кто хотел - уже прочитал, но решила выложить и сюда.


1. Адаптация

Если не знать, где ты находишься, то по дизайну приёмной можно подумать, что пришёл в салон красоты или в частный стоматологический кабинет. Люди на фотографиях, все как на подбор, улыбаются идеально-красивыми улыбками во весь стандартный набор зубов. Впрочем, как и секретарь.
- Шигеаки-сан, Вы можете войти, - сверяясь с часами, говорит она и снова утыкается в экран ноутбука.
Шиге немного мнётся возле двери и, постучав, заходит.
Женщина средних лет, со слащавыми интонациями в голосе, восседая по другую сторону массивного стола, сообщает ему, что с документами из университета всё в порядке, рекомендательное письмо пришло в строго указанные сроки и что в следующий раз увидеть она его хочет только по окончанию практики для подписания необходимых бумаг. Шиге отвечает ей предельно вежливо, кланяется и идёт прямо в ординаторскую.
То, насколько нормальной выглядит больница, почти пугает. И, наверное, впервые, Като жалеет о выборе именно этой специализации.
Он, в общем-то, надеялся, что направление на практику придёт в какую-нибудь префектурную поликлинику общей направленности. Но никак не в частное, основанное на меценатские средства, профилакторно-лечебное заведение.
Лучше бы оно называлась «Городская психиатрическая больница №9» или «№6», но, увы, на документах, прямо под его фамилией, написано «Наркологический диспансер при психиатрической клинике имени Акиоши Китаоки».
Шиге действительно страшно. Потому что всё то, о чём он читал в учебниках, скоро превратится в реальность. И зубодробительные диагнозы обретут свои, вполне конкретные, лица.
Из вязкой атмосферы коридора он попадает в бурлящую мешанину белых халатов. И не с первого раза слышит, как его зовёт полная женщина возле стойки.
- Новенький? – спрашивает она. - Шигеаки Като-сан?
Шиге замедленно кивает и подходит ближе.
Она кивает ему на другого врача, вталкивает в руки две папки – синюю и белую, подсовывает какой-то бланк на подпись и возвращается к, как показалось Като, сортировке рецептов.
Мориюки-сенсей, его куратор, выглядит уставшим и совершенно не впечатленным ни его рекомендательным письмом, ни заверенным печатью формуляром с успеваемостью.
- Итак, на первом этаже находится поликлиника и стационар. В синей папке информация о твоих часах приёма и бланки на подпись присутствующего врача. Там же информация о расписании уборки в кабинете, расписание смен медсестёр и график сдачи ключей.
Шиге просматривает документы из папки, кивает и уже чувствует себя полным придурком.
- Третий этаж – палаты для пациентов с расстройством личности, - продолжает куратор, - там свой график посещений и смен персонала. И к тебе этот этаж не имеет никакого отношения.
Шиге в целом рад, что ему не придётся иметь дело с расстройствами личности. Там и с реабилитацией сложнее, и более многогранные нюансы подхода к пациенту.
- Четвёртый этаж, можно сказать, общей психиатрической практики. За тобой же, - Мориюки-сенсей вопросительно смотрит на Като, убеждаясь, что тот всё ещё слушает, - закрепляется палата на втором этаже.
Шиге подавляет в себе желание громко сглотнуть.
- Наркологическое отделение и отделение постшоковой реабилитации. Там 30 одно-, двух- и трёхместных палат повышенной комфортности. По сути же изолированные боксы без возможности посещений. На папке, белой, - уточняет сенсей, - ты видишь порядковый номер. Первая цифра – это закреплённый за каждым врачом порядковый номер. Для постоянного персонала – это числа от двадцати и дальше, практиканты – от единицы и до девятнадцати.
Шиге чувствует, что от обилия числительных голова начинает болеть. Он переводит взгляд на белую папку и её порядковый номер. 13-24.
- Как видишь, за тобой закреплён номер 13, - Шиге в ответ продолжает кивать,- Вторая цифра – это номер палаты. Буквы после второй цифры присваиваются пациентам в палате, в порядке поступления.
- Буквы? – переспрашивает Като.
- Так проще вести отчётность. В папке информация по твоей палате. С буквами, фамилиями и диагнозами. Изучай. Через полтора часа вместе идём на первый осмотр, - заканчивает вводную речь куратор и удаляется в сторону кофейного автомата.
Шигеаки открывает папку и читает: «24а – Нишикидо Рё. 24b – Ямашита Томохиса».
Като садится в неудобное кресло возле стола с россыпью рекламных проспектов, пытается взять себя в руки и снова открывает папку.
«24а – Нишикидо Рё, 25 лет – абстинентный синдром, на фоне кокаиновой и барбитуратной зависимости, аффективный психоз, наркотический делирий».
«Охренеть», - думает Като.
Выхватывая отдельные фразы из истории течения болезни, Шиге уже примерно представляет, с чем ему скоро придётся иметь дело.
Активная фаза вегетативной симптоматики абстиненции уже практически прошла, зато психопатологическая как раз на своём пике. И Като надеется, что за палатой закреплено достаточное количество санитаров. Потому что страшные истории про психопатическую фазу кокаиновой абстиненции он помнит и из учебников, и по рассказам семпаев.
«24b – Ямашита Томохиса, 24 года – истерический ступор на фоне катастрофического стресса».
Шиге читает внушительный список прописанных пациенту препаратов. Ему кажется, что к реабилитации пациента с таким диагнозом он морально готов больше. Учитывая, что в этом случае ни санитары, ни принудительное обездвиживание явно не понадобится.
Вот только странно, что эти двое помещены в одну палату.

Через полтора часа они уже поднимаются на второй этаж. Дальше налево по коридору. Двадцать четвёртая палата.
Шиге чувствует, что сейчас у него начнут подгибаться колени. Он в сто пятьдесят первый раз поправляет бейджик, приглаживает волосы и одергивает края белого халата. Он и сам понимает абсурдность своего поведения, но это самое адекватное, что сейчас он может сделать вообще.
-Готов? - интересуется Мориюки-сенсей. Шиге кажется, что на этот раз в его голосе слышится чуть ли не сочувствие.
Като коротко кивает и решает оставить сто пятьдесят вторую поправку бейджика на потом. Сенсей достаёт из кармана электронный ключ, такой, какие Шиге видел до этого только в лав-отелях, и открывает дверь.
- Добрый день, - слышит Шиге голос своего куратора уже по другую сторону дверного проёма и понимает, что и ему не мешало бы зайти.

Первое, что попадает в поле зрения, когда он переступает порог палаты – это разбросанные по полу листы бумаги. Шиге поднимает один из них и видит бессвязные обрывки фраз и беспорядочное пересечение линий. Он поднимает глаза на сенсея.
- Один из видов терапии для Ямашиты-сана, - объясняет он.
Почерк очень красивый, разборчивый, отмечает для себя Като.
- Ямашита-сан… - повторяет Шиге и открывает папку, чтоб перечитать показания, - Ямашита-сан… 24b…
- А и Б сидели на трубе. А упала, Б пропала, что осталось? – нараспев раздаётся из противоположного конца палаты. Голос хриплый, сорванный.
Шиге чувствует, как у него становятся дыбом волосы. «24а», - думает он про себя.
Худой, если не сказать тощий, рукава белой больничной пижамы открывают исполосованные шрамами и покрытые кровоподтёками руки. У него спутанные чёрные волосы, глаза кажутся огромными и чёрными на худом лице, а улыбка – широкая, открытая, такая, которая совершенно не вяжется ни со сгорбленной спиной, ни с искалеченными руками, ни с общей атмосферой палаты.
Като не сразу понимает, что смотрит на его руки уже примерно целую вечность. Нишикидо Рё сидит на своей койке, свесив ногу. И исподлобья наблюдает за Шиге. Мрачноватым, но заинтересованным взглядом, всё ещё улыбаясь.
Шиге поворачивается к Мориюки-сенсею, чтобы задать вопрос, но, не подумав, отвечает на него сам.
- Наркоманы во время психопатической фазы абстиненции склонны к попыткам суицида, - как на практической лекции.
Последнее, что видит Шигеаки, прежде чем куратор не совсем тактично вытаскивает его из палаты – как улыбка пациента 24а сменяется оскалом.

Шиге долго возится с замком. Тёмная прихожая привычно встречает немного затхлым запахом пыли. Чем-чем, но излишней, по его мнению, чистоплотностью он не страдал никогда. Спотыкаясь о разбросанную им же утром впопыхах обувь, Като таки добирается до выключателя.
Когда он заходит в комнату, то вся обстановка кажется почти потусторонней и слишком обыденной. Полумрак. Пустой холодильник. Ящик пива в углу. Разбросанные по полу бесполезные конспекты. После первого рабочего дня кажется, что то, к чему он себя готовил, те цели, которые он перед собой ставил, время, потраченное на рефераты и лекции – это всё какая-то далёкая и глупая выдумка. И оказывается, чтобы теперь идти дальше, нужно срочно всё переоценивать и как-то привыкать к тому, что реальность оказалась немного другого цвета. Первый рабочий день, первые пациенты, первый выговор – этого как-то слишком много, слишком ярко отпечаталось в сознании. Шиге почти уверен, что слово «наркоман» навсегда вычеркнуто из его лексикона.
И с этой растерянностью, если не сказать – паникой, нужно что-то сделать до завтра. Приоткрытое окно, пиво и тихая музыка в наушниках немного помогают прийти в себя.
Только белая папка, лежащая на столе, всё так же пугает. Она сама по себе не значит ничего. Но в совокупности с диагнозами, фотографиями и общим впечатлением значит так много, что Шиге готов уже послать всё на хер и выкинуть её в открытое окно. Чтоб больше не видеть эти глаза.
Больные глаза пациента из белой папки 13-24.

комментарии к части

Адаптация — процесс приспособления к изменяющимся условиям внешней среды.
Расстройство личности — вид психического расстройства в клинической психологии и психиатрии. Тяжелое нарушение характерологической конституции и поведенческих тенденций индивидуума, вовлекающее обычно несколько сфер личности и почти всегда сопровождающееся личностной и социальной дезинтеграцией.
Абстинентный синдром — синдром физических и/или психических расстройств, развивающийся у больных наркоманией и алкоголизмом спустя некоторое время после прекращения приёма наркотика, алкоголя или уменьшения их дозы. Абстинентный синдром является составной частью синдрома физической зависимости.
Абстинентный синдром при всех формах наркомании представлен двумя основными группами симптомов: симптомы психопатологические и симптомы вегетативные, соматоневрологические. Выраженность этих групп симптомов разная для различных форм наркоманий, например, при барбитуромании выражена психопатологическая симптоматика, на опиомании и гашишизме — вегетативная. Выраженность симптоматики абстинентного синдрома при одной форме наркомании пропорциональна интенсивности предшествующей наркотизации.
Аффективные психозы - это группа психических заболеваний, протекающих в основном с аффективными синдромами (депрессивными, маниакальными или смешанными).
Делирий — психическое расстройство, протекающее с нарушением сознания (от помрачённого состояния до комы). Характеризуется наличием истинных преимущественно зрительных, галлюцинаций и иллюзий, и, как следствие, — вторичным бредом; наличием эмоционально аффективных нарушений, сенсопатиями, затруднённой ориентировкой в окружающем мире, дезориентацией во времени. При этом сохраняются осознание собственной личности и опасностей. Эмоциональное состояние больного зависит от характера галлюцинаций. После выхода из делирия — частичная конградная амнезия (амнезируются реальные события и болезненные воспоминания). Больной может быть опасен для себя и окружающих.
Истерический ступор - вариант истерического психоза с аффективным сужением сознания и обездвиженностью. Типичными признаками расстройства является застывание в выразительной позе и аффективные реакции на значимые впечатления (например, слёзы).
Катастрофический стресс - реакция на исключительно тяжелый соматический или психический стресс, характеризующаяся нарушением адаптивного поведения, выраженной тревогой и шоковым состоянием.



2. Корреляция

Здесь всё белое. От стен до ножек стульев и подоконников. Больничная одежда тоже белая, как и халаты медперсонала. Поэтому иногда не понятно, кто именно тут психически болен. Поэтому тоже. Извращённая форма толерантности.
За прошедшую неделю практики Шиге возненавидел этот цвет на всю оставшуюся жизнь.
Когда он заходит в палату, то уже знает, что ночью у Нишикидо Рё был приступ делирия. Но вид привязанного к кровати пациента всё равно шокирует.
Нишикидо лежит с закрытыми глазами, очень бледный, кожа на губах потрескалась. Руки покрыты свежими шрамами. Они уродливо чертят красно-бурые узоры по бледной коже. И скрываются под подвёрнутыми рукавами чёрного растянутого гольфа.
Чёрного гольфа.
- На белом кровь выглядела отвратительно ярко, - говорит Нишикидо, открывает глаза и осматривает свои руки, приподнимая голову от каменно-твёрдой подушки.
- Они забрали у меня гитару, зато привезли часть моей одежды.
- Забрали?
- Струны, - лаконично и немного насмешливо, как умственно-отсталому, объясняет Рё.
Потрясающая изобретательность для человека, который не хочет жить. Находить острые предметы там, где их не должно было бы быть по определению.
Шиге начинает понимать о каком именно «индивидуальном подходе к пациенту» говорилось в брошюрах. Теперь только интересно, сколько такой «подход» стоит в каждом конкретном случае.

«24а – Нишикидо Рё, 25 лет – абстинентный синдром, на фоне кокаиновой и барбитуратной зависимости, аффективный психоз, наркотический делирий». И склонность к суициду. К заученной наизусть, как слова молитвы, фразе добавляются новые строчки.
Второй, Томохиса, сидя на своей кровати, заворожено смотрит на чёрную одежду соседа и улыбается. Наверное, ему тоже осточертел белый цвет.
Улыбка у него совершенно не такая, как у Нишикидо. У Томохисы она потерянная, счастливая и безобъектная. И пугает похлеще направленного полуоскала 24а.
- Томо любит чёрный, - говорит Рё.
Като уже не пытается разобраться в том, как эти двое уживаются вместе. Ямашита за эту неделю не сказал ни слова, как и за всё время проведённое здесь. Рё говорит, что понимает его, потому что они говорят на одном языке с его агонией.
Только вот Томохиса не говорит. Он воет. Тихо, надрывно, на одной ноте.
И тогда Нишикидо со всей силы бьёт его по лицу. Чтоб тот замолчал. В противном случае – его снова наколят транквилизаторами. И Рё боится, что когда-нибудь Ямашита просто после них не проснётся.
И расплачивается за это смирительной рубашкой и капельницами с успокоительными в и без того изуродованные руки.
Эта странная привязанность выглядела бы трогательно, если бы не была такой болезненной. Ещё одна форма зависимости, но Рё не привыкать.
Шиге хочет скорее закончить осмотр. В этой палате он чувствует себя крайне неуютно. Как лишний паззл в наборе.
Он меряет температуру, проверяет двигательные реакции, берёт кровь на анализ. Кожа у Нишикидо холодная. Хочется согреть. И это странное желание очень пугает Шиге. Он начинает откатывать обратно рукава Рё, почему-то на его руки смотреть не хочется. Нишикидо не сопротивляется и снова закрывает глаза.
Потом Като думает, что кожа после такого количества повреждений должна невыносимо болеть. От любого прикосновения. И он оставляет рукава закатанными.
Жёсткая холодная невозмутимость пациента с абстиненцией пугает больше, чем поставленный ему диагноз. Не могут так вести себя люди с жестокой кокаиновой и барбитуратной ломкой.
А даже если и могут, то их такому в университете не учили. Никого не предупреждали, что безразличный взгляд глаз прикованного к кровати тугими и болезненно-жёсткими кожаными больничными ремнями законченного наркомана, то есть тяжёлого абстинентного больного, будет причинять столько морально необъяснимой боли. Которую почему-то не получается списать на недостаток опыта и общую впечатлительность практиканта.
Шиге пытается думать об этом как можно меньше. Только не получается. И он решает, что ему пора начать курить.
- За нашим окном кто-то следит, - хрипло говорит Рё. Шиге знает, что на этой стадии психопатической фазы абстиненции в некоторых случаях развивается паранойя.
- Я попрошу охранников проверить, - отвечает Шиге, делая пометки в обходном листе.
Ямашита уже не обращает внимания на изменившуюся цветовую гамму в палате. Он тихо, на грани слышимости, что-то скулит и чертит на стене свои, понятные только ему самому, узоры.
Осмотр закончен.
Шиге спускает в холл и идёт мимо стойки регистрации к выходу.
- Что на хуй значит «посещения запрещены»?!
Медсестра в ответ лопочет что-то неразборчивое и чуть не плачет.
- Позовите мне главврача! Ты оглохла?
Шиге чувствует, что потом будет об этом жалеть, но подходит к буйному посетителю и берёт его за локоть.
- В данном случае, позвать мы можем только охрану, - говорит Шиге как можно спокойней и ловит благодарный взгляд медсестры.
Парень поворачивается к новому агрессору, но вместо того, чтоб продолжить истерику, он только тихо, абсолютно спокойно отвечает:
- Мне просто очень нужно увидеть Томо. Очень. Пожалуйста.

комментарии ко второй части

Корреляция — статистическая взаимосвязь двух или нескольких случайных величин.
Характеристика барбитуратной зависимости - кроме навязчивой потребности, дискомфорта и неспособности спать, барбитуратная абстиненция также вызывает сильные эпилептические приступы.
Продолжительный прием барбитуратов ведет к полному психологическому сдвигу, так как у разума не остается пути реализовать себя. Барбитураты вызывают склонность к суициду.
На фоне кокаиновой абстиненции, у кокаинового наркомана могут появляться навязчивые идеи отношения и преследования, мысли о суициде.


3. Аберрация
Шиге сам не знает, что он делает в соседнем сквере с другом своего пациента – Аканиши Джином, и почему он внимательно слушает то, что он ему рассказывает. Про то, что Джин и Томохиса учились вместе с младшей школы, про то, как они напились на выпускной и пошли купаться в фонтан, про то, как они втроём, с сестрой Ямашиты, ездили зимой на источники. Или про то, что когда Джин вернулся с трёхмесячной стажировки в Штатах, номер Томохисы оказался недоступным, его сестра тоже не брала трубку и все контакты просто оборвались.
- Оказалось, - Джин затягивается сигаретой и отводит взгляд в сторону, - что Рина и Томо попали в аварию. За рулём был Томо, но пострадал он меньше, как говорят. И видел, как Рину увозит реанимация.
То, что сестра выжила, он так и не узнал. Чувство вины, стресс и черепно-мозговая травма в итоге привели в психиатрическую больницу с аффективно-шоковой реакцией и истерическим ступором.
Диагноз Шиге знает и так и, пожалуй, немного рад, что Аканиши не подозревает, что кроется за этим сложновыговариваемым набором слов.
Джин крутит в руках кошелёк и пачку сигарет. В кошельке, как он уже успел показать Като, фотография. Они с Томохисой, ещё в школьной форме, абсолютно счастливо улыбаются куда-то мимо камеры.
- Ну, он же выжил, - неумело пытается успокоить его Шиге.
- Ты правда считаешь, что жить и выжить – это одно и то же? - Джин смотрит в глаза, в душу. Въедливо.
Като хочет кивнуть. Он понимает, насколько непрофессионально он себя ведёт и что душещипательная история никак не должна повлиять на строгий запрет посещений и его отношение к пациенту.
Но вспоминает улыбку человека с фотографии, которая совершенно не похожа на потерянную мёртвую улыбку Томохисы, и отвечает:
- Нет.

Когда Шиге узнаёт сумму, за которую на несанкционированное посещение второго этажа могут закрыть глаза, то даже вздыхает с облегчением. Сумма настолько огромная, что он уверен, что ни один нормальный человек не будет готов отдать столько за вход в психушку. Пусть даже и к другу детства. Но Джин только фыркает в трубку и просит не затягивать. Договориться и передать нужную сумму нужным лицам на этой неделе.
Като уже давно жалеет, что он встретил Аканиши, захотел ему помочь и вообще ввязался в эту историю. И он уверен, что Джин и сам об этом пожалеет в ту минуту, когда зайдёт в палату и увидит Томохису. Като договаривается на вечер пятницы.

В пятницу утром, перед первым обходом Шиге нервничает, кажется, больше, чем в первый день. Он курит во внутреннем дворе и практически опаздывает на утренний осмотр.
Нервы – потому что не учёл, что в палате 24 не один, а два пациента. И реакцию 24а можно легко предсказать, если кто-то чужой и незнакомый придёт к «его» Томо.
- Я всегда курил ментоловые, - роняет Рё и подвигает к себе миску.
- От тебя стало пахнуть сигаретным дымом, - объясняет ему Рё, жадно втягивая воздух. Он вроде не обращает внимания на то, что Като весь на нервах.
- Тебе идёт этот запах, он такого же цвета, как и ты.
Нишикидо не торопясь ест свой завтрак, сосредоточенно вылавливая из супа морковку и складывая её на салфетку башенкой.
Шиге подходит к Ямашите и вкладывает ему в ладонь палочки. Моторика у него полностью восстановилась, только на любое простейшее действие его нужно направлять. Дашь палочки – будет есть. Зубную щётку – чистить зубы.
- Такого же цвета? – переспрашивает Като. Ход мыслей у Нишикидо необычный. И Шиге отчего-то хочется понять, каким видит мир он.
- Смотри, вещи можно называть своими именами. Я – наркоман, он – овощ, а ты – практикант. А можно называть всё так, как оно выглядит в голове.
Нишикидо прерывается, чтоб выпить из миски оставшийся суп и пересыпать в неё морковку. Но потом продолжает:
- Ассоциациями. Я – чёрный, он – белый, ты – серый. Светло-серый, как сигаретный дым.
Рё всматривается в Шиге, как будто проверяя свои же слова, как будто действительно видит людей сосредоточением цветов и оттенков. И кивает.
«Да, именно светло-серый».
Като выходит из палаты. В голове вихрь эмоций. А ведь должно быть всё равно. Всего лишь слова пациента психиатрической больницы. Но всё же…
Есть медсестра, есть пол, есть стул, есть суп с морковкой. А ещё есть Шиге, и он светло-серый. Значит, в мире, который видит Рё, для него есть целый оттенок. Пусть даже и такой.

Аканиши заваливает его десятком мэйлов, в который раз уточняя время. На волнения самого Шигеаки накладываются ещё и нервы Джина. Поэтому, когда они встречаются возле чёрного входа, у него у самого трясутся руки.
Джин осматривает себя в зеркале. На нём чужой белый халат, который ему явно не по размеру и явно его не радует. В глазах нетерпения больше, чем у ребёнка перед походом в Диснейленд, и Като кажется это диким, учитывая, где они находятся и что Джину предстоит увидеть. Шиге бы заставил его выпить успокоительное заранее, так действительно было бы лучше, но боится, что этим только усугубит положение. Наверное, пусть будет всё и сразу.
- Помни, что ты своим появлением можешь навредить. И месяц работы психиатров, моей работы в том числе, пойдут к чёрту. Поэтому, если я говорю выйти из палаты – ты сразу же выходишь, вне зависимости от того, что ты там увидишь и как при этом себя будешь чувствовать. Понятно? – Шиге повторяет это не в первый раз, но всё ещё не уверен, что Джин на самом деле понимает, насколько всё серьёзно и что все эти инструкции не пустой звук.

Шиге заходит в палату первым. Идёт сразу к кровати 24а, просто на всякий случай. Он уверен, что случись хоть что, санитаров он не позовёт. Руки у Нишикидо и так не до конца зажили, а делать ему ещё больнее Шиге точно не хочет.
Джин медленно заходит, закрывает дверь. Осматривает палату, не задерживая взгляд на кровати Томохисы, будто не узнаёт. Или не хочет узнавать.
Рё рядом с Шигеаки дёргается, понимая, что происходит. Но пока не пытается ничего предпринять. А только смотрит исподлобья, настороженно, не отпуская взглядом.
Ямашита сидит на своей койке, спина ровная, руки висят вдоль тела и ложатся на кровать ладонями вверх. Взгляд, как всегда пустой и мутный, куда-то в сторону двери, но совершенно мимо Аканиши.
Джин смотрит на него и его всего трясёт. Он пытается что-то сказать, но закрывает себе рот тыльной стороной ладони, прикусывая безымянный палец. Он оглядывается на Шиге, в поисках поддержки, которую тот оказать не в состоянии, и снова на Ямашиту. А потом тихо и до невозможности безнадёжно шепчет:
- Томо?
Рё пытается встать, но Шиге успевает перехватить его за корпус, валит обратно кровать и сам падает сверху. Нишикидо рвётся к соседней койке, к захватам он уже привык, и ещё бы несколько секунд и последствия этого посещения сложно было предугадать. Но Томохиса ещё тише, чем Джин, на грани слышимости, отзывается:
- Джин?
И почти сразу же отворачивается к стенке и снова начинает тихо скулить, выкручивая уголки подушки напряжёнными руками.
Рё уже не вырывается. Он молча пытается смириться с тем, что первым словом, которое произнёс здесь Томохиса, оказалось чужое имя. Като чувствует своей грудью, как нервно и дергано вздымается спина Нишикидо. Его лица не видно, но почему-то кажется, что у него обязательно должна быть закушена губа и закрыты глаза. Шиге ловит себя на мысли, что хочет задрать на Рё рубашку и провести ладонью по голой спине, чтобы острее прочувствовать чужое рваное дыхание. Когда он понимает, о чём думает, то слишком поспешно встаёт и отходит подальше от кровати.
Шиге выталкивает застывшего Аканиши из палаты. Сам задерживается проверить состояние своих пациентов. 24b практически без изменений. Даже не верится, что несколько минут назад в тишине комнаты прозвучало это потустороннее «Джин?».
Что сказать и следует ли вообще что-то говорить Нишикидо – Като не знает. Но такая реакция Рё где-то внутри него скребётся необъяснимой обидой. И он, оставив таблетки на прикрученной прикроватной тумбочке, просто уходит из палаты.
Когда Шиге выходит из больницы, Джин ждёт его возле входа. Он молчит, но в глазах у него столько панического ужаса, что, кажется, скажи он хоть слово, то его самого придется откачивать успокоительными.
Шиге выкидывает свои сигареты и покупает пачку ментоловых. В этот вечер они идут в ближайший бар и напиваются. И если причины Аканиши ясны, то свои Шиге формулировать боится.

комментарии к третьей части

Аберрация — отклонение от нормы; ошибки, нарушения, погрешности.
Аффективно-шоковая реакция - реакция в виде остро возникающего аффекта страха или ужаса, помрачения сознания и двигательных расстройств; наблюдается при реактивных психозах, обусловленных попаданием в экстремальные условия, создающие опасность для жизни.



4. Сублимация

Упорство, с которым Аканиши берётся за перевод Томохисы в другое отделение, просто поражает. Он каждый день бегает от больницы до дома Ямашиты, а потом в органы опеки. И так по несколько раз в день. Чтобы перевести Томо, оплачивать счета, получить право на посещение и всё это делать официально, ему нужно оформить опеку над недееспособным. Он категорически не согласен с существующим положением вещей и готов сделать всё, чтобы это изменить. Кроме самой палаты и отделения, Джина ещё не устраивает соседство наркомана.
- Он невменяемый, - зло говорит он Шиге.
У Шиге от этой реплики руки сжимаются в кулаки.
- Он нормальный, - отвечает Като.
Кто устанавливает это пресное понятие «нормы»? Для Шиге Рё нормальный. Даже более чем. Даже чуть больше, чем хотелось бы.
Поэтому, когда Джин звонит ему, и чуть ли не заикаясь, сообщает, что он официально стал опекуном, Като подавляет вздох облегчения. Он считает, что третий цвет в палате 24 лишний.

Нишикидо как раз проходит курс лечения антидепрессантами. По две капельницы. Утром и вечером. Чтобы не дёргать лишний раз вены, ему ставят один катетер на несколько дней. И нет ничего проще, чем воспользоваться этим. Сделать так, чтоб он уснул, а проснулся уже после перевода Томохисы на следующее утро.
В палате тускло, свет очень приглушённый. Тени на лице делают Рё старше. Шиге подходит и немного прикручивает капельницу, избегая взгляда в глаза.
- Так будет лучше, - шепчет Шигеаки.
Он вкалывает в катетер двойную дозу успокоительного. Шиге знает, что из-за прямого доступа к вене вещество разойдётся по организму в считанные минуты. А эффект будут заметен сразу же. Сначала онемеют конечности, потом откажет речевой аппарат, и сразу же после этого Рё уснёт.
Но Като слишком рано поднимает взгляд.
Рё смотрит на него так, как обычно в фильмах смотрят герои, когда им стреляют в спину. Удивлённо, немного обиженно и как-то по-особенному обречённо. Но постепенно его взгляд мутнеет и осмысленность в нём становится всё более прозрачной.
Шиге шепчет ему: «Прости», легко сжимает расслабленную и непривычно тёплую ладонь, и выходит из палаты. Он верит, что так действительно будет лучше. Только он ещё не решил, для кого именно.

На следующие два дня Шигеаки берёт больничный. Он боится. Он боится заходить в палату 24 и боится, что Нишикидо хватит всего одного взгляда на него, чтоб сделать правильные выводы.
Он запирается дома и отключает телефон. От ментоловых сигарет и горького пива неприятно щиплет во рту и голова ноет от вязкой, не проходящей боли.
Белая папка с порядковым номером 13-24 лежит заваленная стопкой бумаг и Шиге прилагает неимоверные усилия, чтобы не выкопать её оттуда и в тысячный раз не перечитывать сделанные собственной рукой записи, каждая из которых напоминает слишком о многом. Он чувствует себя больным и зависимым от папки и от пациента 13-24а.

Нишикидо Рё отказывается есть. Приходится переключиться на внутривенное кормление. Он молча терпит. Он вообще днём всё время молчит. Как будто компенсирует отсутствие Ямашиты тишиной.
А ночью начинает умолять, чтоб его выпустили. Отвязали, отпустили, открыли дверь, прекратили всё это. Ну, пожалуйста. Ну, откройте.
Кричит в пустоту палаты, надрывая голосовые связки.
Кричит о том, что Томо где-то там без него плохо. Что ему достаточно просто проверить. Только один раз убедится. Только один раз и больше он никогда не…
Като берёт третью ночную смену подряд и всю ночь просиживает возле палаты 24. Он готов стать для Нишикидо новым «Томо». Только не знает, как.
Куратор смотрит на него немного странно и почему-то осуждающе. Будто знает что-то такое, о чём не знает даже Шиге. Впрочем, Шиге-то, может, и знает о причинах лучше, чем кто бы то ни было, только предпочитает заблуждаться, что нет.
На четвёртую ночь Шиге срывается. Он открывает дверь, несмотря на все инструкции и строгие запреты. И остаётся ночевать в палате. Он держит Рё за руку и шёпотом умоляет успокоиться, говорит, что всё будет хорошо, пусть сам в это давно уже не верит. Но всё равно продолжает уговаривать, как маленького ребёнка, баюкает в своих руках чужую ладонь.
Като и сам от усталости с трудом соображает, что и зачем говорит, и, наконец, отключается. И не слышит, как Рё замолкает. Нишикидо внимательно смотрит на спящего Шиге, на едва заметную морщинку между бровей, считает, сколько раз подряд они вдохнули воздух в унисон. И даже пытается подстроиться под его дыхание. Так эффект присутствия становится более ощутимым. До дрожи. Под утро Рё, несмотря на крепко держащие его ремни, старается придвинуться ближе к полулежащему на кровати Шиге, впитывать его тепло большой площадью тела. В его голове параллельные прямые – белая и серая - размываются и теряют чёткость контуров, меняются местами в его персональной монохромной радуге. Он тоже засыпает, думая, что за зависимость приходится расплачиваться зависимостью. И так всегда. И так по кругу.

комментарии к четвёртой части

Сублимация — защитный механизм психики, представляющий собой способ снятия внутреннего напряжения с помощью перенаправления энергии на достижение социально приемлемых целей. Впервые описан Фрейдом.


5. Пролонгация

Шиге сидит в приёмном кабинете на первом этаже и наблюдает в окно за тем, как Джин, осторожно придерживая Томохису за руку, медленно прогуливается по аллее.
За неделю, прошедшую после перевода, у Ямашиты уже более осмысленный взгляд, более здоровый вид и целых два слова в лексиконе: «спасибо» и «Джин». Аканиши откармливает его домашней едой. Оказывается, Томохиса не любит выпечку, но любит яблочное варенье, любит яблочный сок и вообще яблоки. Оказывается, что Томохиса часто мёрзнет, и теперь его гардероб пополнился принесёнными Джином шарфами и перчатками. Ещё он любит джазовую музыку, ездить на лифте и гулять во дворе. И, по всей вероятности, очень любит Джина. Как-то по-своему.
Прогресс настолько очевиден, что Като вообще теперь сомневается в необходимости столь длительной изоляции пациента. И понимает, что то, что даёт Ямашите Аканиши – это намного больше шаблонного «индивидуального подхода».
Ямашита останавливается и смотрит куда-то в небо. Ветер растрепал его волосы и они лезут в лицо. Джин замирает рядом с ним, а потом, оглянувшись по сторонам, убирает прядь Томохисе за ухо и быстро целует его в висок. Томо улыбается и эта улыбка почти такая же, как на той фотографии, которую Джин носит в кошельке.
Шиге искренне радуется за них обоих. И отчаянно завидует.
Мысль о том, что конец практики уже через несколько недель, просто сводит его с ума. Ведь у Рё палата без возможности посещений.

Като снова идёт на обход. Белый холодный цвет уже практически не пугает. Кажется, что он - самое привычное и правильное, что может быть. Страшнее то, что скоро придется как-то обходиться без него.
Нишикидо прячет руки. Шиге замечает это сразу же, как заходит в палату. Место на стене над кроватью, где раньше было чёрной краской написано «А», теперь выделяется бурым пятном засохшей крови, буквы нет.
Като думает, что кровь на белом действительно выглядит отвратительно.
Он достаёт антисептики и бинты из аптечки и ловит Рё за кисти рук. Кожа на пальцах содрана до мяса и кровь из-под обломанных ногтей никак не хочет останавливаться. Нишикидо отворачивается и старательно отводит взгляд. Смотрит куда угодно, только не на Шиге, пока тот осторожно перебинтовывает ему каждый палец.
- Когда я в палате один, необходимость идентификации автоматически пропадает, - шепчет 24а куда-то в стену.
Шиге чувствует себя просто отвратительно. Это он виноват. Потому что скоро и его самого здесь не будет, и что случится с Нишикидо, когда он останется совершенно один, Като боится предположить. Хотел стать ближе - просто прихоть. А в итоге сломал окончательно. Пусть и хотел этого меньше всего.
Шиге снова хочет прикоснуться к голой коже, чтоб почувствовать, что Рё действительно тут, что он живой и тёплый, что это не просто измученная оболочка. И на этот раз тормоза отказывают.
Он медленно приподнимает чёрный джемпер и ведёт кончиками пальцев вверх, от впалого живота до груди. За собственным учащённым сердцебиением Като не сразу замечает, как быстро колотится сердце у Нишикидо, прямо под его пальцами.
Глаза у Рё широко распахнуты, он смотрит на Шиге удивлённо. А потом зарывается перебинтованными пальцами в его волосы и притягивает его лицо вплотную к своему.
Искусственное освещение режет глаза. Но если их закрыть, то можно поверить, что они где-нибудь в другом месте, где нет капельниц, безвкусной еды, обходов по расписанию, зарешёченных окон, белых халатов и прикрученной к полу мебели.
Как будто бесконечное пространство на двоих и для двоих. В котором всё, что есть, и всё, что важно – это горький поцелуй с привкусом лекарств. Пуговицы халата остро врезаются в голую кожу. И пальцам больно. Но Рё сжимает их ещё крепче и притягивает ещё ближе.

- А что будет в конце? – интересуется Рё потом, снова пряча взгляд.
- В конце чего? – услышать ответ на этот вопрос страшно. Потому, что может оказаться, что боятся они одного и того же.
- Вообще в конце. Или в конце твоей практики, - Рё смотрит тоскливо, как будто уже смирился с самым худшим вариантом.
- А как же хэппи энд? «И жили они долго и счастливо»? – Шиге пытается шутить, пусть на шутку это похоже меньше всего.
- А хэппи энда не будет, - отвечает Рё, откидывается на подушку и прикрывает глаза.
- Это ты так думаешь. Мы обязательно что-нибудь придумаем.
Шиге поправляет халат, сегодня он снова будет выторговывать ключ от палаты на ночь. Ночная смена как раз у той медсестры, которой в тот, первый, раз так не повезло нарваться на Аканиши. И Като уже устал напоминать ей, кто именно ей тогда помог. Зато ключ у него точно будет.
- Я вернусь через несколько часов, - обещает он. Нишикидо пытается делать вид, что засыпает, но всё равно не выдерживает и улыбается. Так, как умеет только он. Широко, открыто, словно одному-единственному человеку.
И Шиге думает, что ему не нужно такого счастья, как у Джина с Томохисой, пока этот человек - он.

и последняя сноска

@темы: Kato Shigeaki, Nishikido Ryo, Romance, Angst, AU, Yamashita Tomohisa, PG-13, авторский

---

[Koidzumi Risa]

Автор: Koidzumi Risa
Бета:  umi~kuraki и Рин Уэда
Название: И для нас всегда будет лето…
Персонажи: Ямашита Томохиса
Рейтинг: PG-13
Жанр: Романтика
Дисклеймер: отказ.
Начало здесь
И новая седьмая глава здесь

---

Драбблы

[Алинор]

Два, потому что маленькие)

Название: «Набэ»
Персонажи: NEWS
Рейтинг: G
Жанр: джен
Дисклеймер: они принадлежат только себе

- Почему снова я? – спрашивает Шиге...

- Почему снова я? – спрашивает Шиге, когда Массу вручает ему тарелку с мясом, нарезанным тонкими полосками. – Почему нельзя было готовить набэ у Коямы дома или у тебя?
Масуда только улыбается, и на его щеках образуются милые ямочки.
- Вы хотите опять разгромить мою квартиру, - продолжает бурчать Шиге, открывая соевый соус. – Что пострадает на этот раз? Это я у тебя, Тегоши, спрашиваю.
Юя невозмутимо моститься возле котацу, накрывая ноги одеялом.
- За что мне всё это? – вздыхает Шиге. – Я боюсь, что вы можете что-то поджечь.
И решительно отодвигает Кояму в сторону, когда тот тянет руки к газовой горелке. Сам ставит кастрюлю с водой. Сам проверяет, все ли продукты должным образом подготовлены.
- Вы просто пользуетесь моей добротой, - хмурит брови Шиге. – Вы ужасные люди. Вы всё съедите и будете спать здесь до утра, а мне потом делать уборку.
Снаружи льёт дождь и завывает ветер, недовольно и даже зло, словно зная, что в аккуратной квартирке Шигеаки булькает кипящее набэ, щекочет ноздри аппетитный запах, а эти четверо сидят вокруг котацу, соприкасаясь под ним коленями. Им тепло и уютно, и не только благодаря грелке.
И Шиге может бурчать сколько угодно, но он знает, что пока они рядом, всё будет в порядке. Конечно, если забыть о его квартире.

Название: «Двое»
Пейринг: ТегоМасу
Рейтинг: G
Жанр: хз ангст

...

Юя прислоняется затылком к стене у зала для репетиций. Скользит по ней, опускаясь на пол. Пальцы дрожат, обожженные, упрямо сжимая стаканчик с кофе.
Он горчит, неприятно, хочется выплюнуть.
В коридоре тихо и пустынно. Вряд ли кто ещё забредёт сюда в вечер воскресенья.
Закрывает глаза, вдыхает запах. Кусает губы.
Такахиса снимает наушники, и тишина неприятно режет слух, нарушаемая лишь его дыханием. Тревожным.
Он перебирает диски, записывает несколько слов на клочок бумаги. Ненужных. А потом ходит по залу для репетиций, мельтешит в зеркале, собирает беспорядочно рассыпанные по столу листы бумаги со словами песен.
Бесполезно. Бумага дрожит, падая.
Шаги слишком громкие.
Кофе остыл. Если прислушаться, можно услышать шёпот. Музыки.
Они сидят на холодном полу, прижавшись друг к другу, и делят наушники. Слушают чувства. Делят дыхание.
Одно на двоих.

@темы: Drabble, G, авторский

---

Шиге и его Самая Большая Неприятность

[Алинор]

Название: «Шиге и его Самая Большая Неприятность»
Автор: Алинор
Персонажи: КояШиге
Рейтинг: G
Жанр: юмор, АУ
Дисклеймер: они принадлежал только себе

Като Шигеаки считает, что...

Като Шигеаки считает, что его неприятности начались именно в тот миг, когда этот… человек пролил кофе на его книгу. Шиге сидел на скамейке в университетском городке и вчитывался в строки очередного постмодерниста с претензией на оригинальность. Мысли вяло вертелись в голове, осмысливая философские умозаключения автора, и Като уже всерьёз подумывал о том, чтобы вернуться в общежитие и зарыться в юридические справочники, как тут… Ками-сама, да он на ровном месте споткнулся, этот долговязый рыжий парень! И пролил крепкий, горячий кофе на новенькую, едва только купленную книгу (пусть и не столь интересную, как надеялся Шиге), но разве так делают аккуратные, порядочные люди?
За то короткое время, пока незнакомец просил прощения, Като узнал, что он третьекурсник с факультета литературы, что зовут его Кояма Кейчиро, что он любит хорошую погоду, из-за чего совсем увлёкся своими мыслями и не смотрел под ноги, а кофе был отвратительным, что взамен готов купить десять новых книг и угостить раменом, который готовят в его семейном магазинчике, ведь он действительно самый вкусный во всём Токио… и ещё, и ещё много совершенно ненужной Шигеаки информации.
Не желая продолжать знакомство, Шиге попытался вежливо отказаться и уйти (хотя книгу, конечно, было жалко), но каким-то неведомым образом оказался в книжном магазине неподалёку и очнулся уже у кассы, когда Кояма вручил ему пакетик с новой книгой и пару милых открыток в придачу.
Нет, Шиге не хотел бесплатный обед в знак извинения. Он хотел поскорее попасть домой и забыть об этом человеке. Нет, Шиге не хотел знать, что будет, если смешать колу с чаем и добавить туда соевый соус. Като растерял все слова, когда Кояма (снова!) едва-едва не уронил на Шигеаки поднос с едой.
Очень трудно быть вежливым человеком, подумал он тогда. От этого одни неприятности.
Теперь он считает, что дело вовсе не в том. Просто Шиге неудачник.
Он убедился в этом, когда встретил Кояму Кейчиро. И ещё раз, когда этот самый Кейчиро (он просил называть его Кей-чан, немыслимо!) отвлёк Като именно тогда, когда они проходили мимо футбольного поля, где тренировалась университетская команда. Именно тогда, когда восходящая звезда футбола, первокурсник Тегоши, готовился забить феерический гол. И Шигеаки совершенно не удивлен, что мяч попал вовсе не в ворота.
Да, возглас «Берегись!» мало что изменил, так что Шиге очень феерично (по мнению всё того же Тегоши) поприветствовал крепкий кожаный мяч своим хрупким носом. Небо покачнулось, и наступила темнота. Очень вовремя, решил потом Като, иначе такого позора он бы не пережил.
Очнувшись в кабинете медсестры и выслушав её наставления посетить врача, Шигеаки сгрёб сумку в охапку и, кривясь от боли (голову словно на части распиливали), выскользнул в коридор.
Каков же был его ужас! Ходячая неприятность Кояма Кейчиро всё ещё была здесь. Поток его извинений едва не сбыл Шиге с ног, и Като понял, что спокойная жизнь помахала ему ручкой.
Шигеаки не понял, каким образом вскоре оказался у Коямы дома, обчихал его кота, которого Кей настойчиво подсовывал Шиге под нос (чёртова аллергия!), зачем он ездил с ним в Киото на целые выходные и почему помогал готовиться к экзаменам. Как так получилось, что Шиге помнил наизусть расписание Коямы (тот всегда забывал и терял записные книжки), что брал ещё один зонтик, если собирался дождь, что всегда заказывал для Коямы пиццу без томатов?.. И почему Шигеаки продолжал это делать, почему смеялся вместе с ним, почему скучал, когда уезжал к родителям, почему с удовольствием планировал совместные поездки, почему на его двадцатом дне рождения Кей был самым желанным гостем?..
Като Шигеаки очень часто считает себя неудачником. И встреча с Коямой даже в какой-то мере подтвердила этот факт, ведь два неудачника – это та ещё шутка. Особенно для судьбы.
Впрочем, Шиге готов смеяться вместе с ней, зная, что неприятность по имени Кей-чан обязательно разделит с ним эту глупость.

@темы: Drabble, Koyama Keiichiro, Kato Shigeaki, Humour, AU, G, авторский

---

Драббл

[Serizava Aya-san]

Драббл
Автор:  Serizava Aya-san
Пейринг: РёДжин
Рейтинг: PG
Жанр: бытовуха
От автора: Написано в подарок ко ДР  Just Jin=)


Спина болит от неудобной позы и ноги затекли. Даже более комфортные сидения первого класса не спасают положения.
Лететь осталось несколько часов и с каждым километром становится всё страшнее. И в Японию, домой, хочется всё больше. Джин заказывает себе пиво у вежливой, до зубного скрежета, стюардессы. Думает, что начинать утро с алкоголя – не лучший вариант для здоровья и самочувствия, зато прекрасный способ снятия стресса.
Женщина преклонных лет в соседнем сидении вдумчиво читает статью про Араши и пожирает все фотографии Мацуджуна влюблёнными телячьими глазами. Мерзко. Аканиши еле подавляет в себе желание скривиться и случайно пролить на соседку пиво. Мысль о том, что кто-то такой же ментально онанирует на его фото, ещё более отвратительна.
Соседка переворачивает страницу, и с нового разворота, широко настолько, насколько позволяют физиологические возможности, демонстрируя идеальную работу своего стоматолога, улыбается Нишикидо. Джин не может отвести от фотографии взгляд, но старая дура закрывает журнал и кладёт в свою вычурно-безвкусную сумочку.
Аканиши заказывает ещё пива. А потом ещё. Оправдывая себя тем, что сегодня можно. А потом ещё, уже без всяких оправданий.
Самолёт снижается и выныривает из белых, как улыбка Рё, облаков. Джин никогда не боялся летать, но сегодня почему-то думает, что именно этот день был бы самым неудачным для авиакатастрофы. Потому, что его ждут. Где-то там, в Токио. Дома.
Первое, что он делает, когда выходит из самолёта – закуривает. И включает телефон. Ни единого мейла или пропущенного. И это даже не удивляет.
На самом деле его не ждёт никто.
Он и сам не ожидал, что сорвётся в Японию второго ноября последним рейсом. Не предупредив никого. Ни менеджера о своём отсутствии, но друзей о своём прилёте.
После паспортного контроля Джин идёт по аэропорту к выходу, надев очки и опустив голову. И вздрагивает, когда кто-то хватает его за руку.
- Сразу ко мне или ещё подумаешь? – Рё тоже в тёмных очках. С самодовольной улыбкой цвета облаков.
Джин ничего не понимает, но, чувствуя, как его ладонь крепко сжимает чужая, начинает улыбаться в ответ.
- Я прилетел поздравить, - он кое-как отмирает. Прячет вторую руку в карман. Там пачка сигарет и измятая открытка в стиле Америки 50ых.
- Я знаю. Мне сегодня как раз это приснилось, - не понятно насколько серьёзно Рё это говорит, - так что, сразу ко мне? Там все и текила.
- Хотя, - добавляет он, - может, текилы уже и нет.
- Тогда, сначала в супермаркет, - отвечает Джин.
Они идут к стоянке такси, сумка сползает с плеча, но Джин не хочет её поправлять, только легко поводит плечом, потому что Рё, совершенно случайно, забыл отпустить его руку.

@темы: Drabble, Nishikido Ryo, PG, авторский

---

То, что не было сказано

[Алинор]

Название: "То, что не было сказано"
Автор: Алинор
Пейринг: ТегоПи
Рейтинг: G
Жанр: ангст
Дисклеймер: они принадлежат только себе

Читать

Весна 2006 года
Тегоши молчал. Все те слова, которые вертелись на языке последние дни, растаяли, едва только Юя открыл рот. Растерялись. Он не хотел, чтобы его оттолкнули, и этот страх превратился в молчание. Едва ли сейчас лучшее время… Юя боялся быть навязчивым, он всё ещё не настолько важен, чтобы его захотели принять полностью. Когда-нибудь всё изменится.
Но Ямашита хотел что-то услышать. Стоял, засунув руки в карманы, смотрел ожидающе. Тегоши давно уже не видел лидера, но эта неожиданная встреча выбила его из колеи, и Юя растерялся.
- Ты что-то хотел сказать? – голос Ямапи звучал лениво и добродушно.
- Я? Нет, я… - Тегоши улыбнулся, давая понять, что всё в порядке. – Нет, ничего.
- Хм, да? – Томохиса пожал плечами и вытянул губы в трубочку. – А мне показалось, ты хотел сказать, что соскучился.
Тегоши не нашёлся, что ответить на это. Он даже не понял, шутит ли лидер, или говорит серьёзно. Но почувствовал себя довольно глупо.
Ямашита, видимо, не дождавшись его реакции, закинул на плечо сумку и развернулся к выходу.
- Тогда я пойду.
Вышел, тихо прикрыв дверь, оставив застывшего истуканом Тегоши. Юя втянул носом воздух, готовясь обозвать себя самыми ужасными словами, но в переносице неожиданно защекотало и стало трудно дышать. Было похоже на приступ аллергии, но ускорившее свой ход сердце подсказало Тегоши иное. Он испугался. И этот испуг разрастался в нём, превращаясь в панику.
Тогда Юя подумал, что если Ямашита сейчас уйдёт, то он уйдёт навсегда.
Выбежав в коридор, Тегоши успел заметить, как закрылись двери лифта. Юя сбегал вниз, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, и его волновало лишь то, что он может не успеть, и тогда Ямапи уйдёт и потом… Нога соскользнула, и Юя едва не упал, в последнюю секунду затормозив о стену. Выбежав в холл, он увидел Ямашиту. Перед ним уже раздвинулись стеклянные двери, и ворвавшийся ветер взлохматил чёрные волосы на его макушке.
Едва успев перевести дыхание, Юя крикнул:
- Ямашита-сенпай!
Он обернулся.
- Не уходи, - вырвалось у Тегоши.
Ямапи развернулся, сделал несколько шагов, и за ним мягко прошуршали половинки дверей, задвигаясь, перекрывая дорогу ветру и ещё чему-то, чего боялся Юя. И он сразу успокоился.
Томохиса подошёл к нему совсем близко. С лёгким беспокойством заглянул в глаза.
- Что с тобой? Ты сам на себя не похож, - Ямапи взял его за плечи и развернул к лифту. – Я же просто собирался купить сигарет…
А через неделю Тегоши узнал о релизе дебютного сингла Ямашиты Томохисы.

Осень 2011 года
Тегоши ждёт. Всё это время, эти долгие недели, эти вереницы слов. Они тянутся за ним, теребя воспоминания, и Тегоши с головой погружается в работу, затыкает уши наушниками, вкладывает чувства в записи песен, часами обсуждает с Массу идеи для концертов, гоняет мяч по футбольному полю, выматывая себя.
В конце концов, всё изменилось. Всё это лишь слова, даже сейчас.
Ямашита ступает тихо, но Юя чувствует его приближение. Он стоит у стены, сложив руки на груди, и ждёт, кажется, уже целую вечность.
- Ты всё-таки уходишь, - говорит Тегоши. – Это случилось, не тогда, так теперь.
Ямашита молчит.
- Да, мы обсудили это сотню раз. Ты и Рё-чан, - Юя запинается. – Это могло стать концом, но это ваш выбор.
Где-то в конце коридора звучит музыка. Дебютная песня NewS.
Как символ.
И снова всё стихает.
- Ты ведь понимаешь… - начинает Ямапи.
- Я понимаю! – перебивает его Тегоши, повышая голос.
И сам пугается этой резкости.
- Понимаю, - уже спокойнее продолжает он. – Кей-чан и Массу сейчас плачут, но они тоже всё понимают. И Шиге, который стал похож на тень… Но от этого не становится менее больно.
Замолкает.
- Вы уже достаточно сильные, чтобы справиться без меня. Потому я и принял это решение.
Тегоши смотрит в его тёмные глаза, изучает, словно видит впервые. Ямашита Томохиса был лидером, он лидером и останется. Невзирая на то время и расстояние, что разделят их.
Но Тегоши не скажет этого вслух.
- В своей силе я уверен, но они… ты думаешь, у них достаточно сил, чтобы справиться?
- Ты ведь поделишься с ними? - губы Томохисы трогает лёгкая улыбка. – Тегоши, ты действительно стал очень сильным.
Юя не знает, что ответить. Этот человек всегда помогал ему двигаться вперёд, достаточно было только присутствия.
Где-то снова зашумели, послышались детские голоса. И через мгновение коридорами потекли первые аккорды Love song.
Ямапи улыбается, снова. Это его песня. Но это не только его воспоминания.
- Мы ведь ещё споём вместе, правда? – спрашивает Томохиса, но Юя только пожимает плечами. Он подумает об этом после.
- Когда я снова смогу улыбаться, тогда я поддержу тебя со всей искренностью, и только потом… Потом – наверное.
Тегоши отворачивается, чувствуя у себя за спиной его молчаливое присутствие.
- Прости.
- Меня ждут, - отвечает ему Юя.
Сейчас Тегоши должен уйти. Его ждут те, кто нуждается в его силе. Те, кого он не бросит.
Возможно, те слова не стоит произносить.

@темы: Tegoshi Yuya, Angst, Yamashita Tomohisa, G, авторский

---

Драбблы

[Serizava Aya-san]

Цикл из трёх драбблов.

Названия: "Гранулы", "До", "Зажигая"
Автор:  Serizava Aya-san
Пейринг: Нишикато
Рейтинг: PG - PG13
Жанр: повседневность с нотками ангста
Примечание: первые два драббла написаны для "Шиге-азбуки" в сообщество pay.diary.ru/~SmartandSexy/.

Гранулы

Гранулы

Гранулы растворимого кофе рассыпались по всему полу из перевёрнутой чашки, так и не дождавшись, когда их зальют кипятком и они превратятся в, не самый вкусный, но обжигающе горячий напиток.

Шиге стоит и растерянно смотрит на пол. Нужно подметать или собирать вручную сухой тряпкой. В противном случае, гранулы на полу превратятся в липкую плёнку.
Желанный напиток за несколько моментов превратился в досадную неприятность. И обидно, и опускаются руки, хоть, казалось бы, причина – пустяк.

Шиге чувствует на себе чужой взгляд и поворачивается к дверям спальни. Там Рё, полураздетый, взлохмаченный, всё ещё очень сонный, но уже жёсткий и недовольный. Ледяной.

- Прости, я сейчас всё соберу, - начинает лепетать Като, но Рё уже скрывается в ванной и возвращается с веником в руках.
-Почему даже у меня на кухне…
Рё не заканчивает фразу, просто начиная убирать.

Шиге наблюдает за процессом, переминается с ноги на ногу. А потом, не смотря, на рассыпанный кофе подходит к Рё. Гранулы остро впиваются в ступни. Шиге не обращает внимания, он ведёт тёплыми ладонями вниз по спине. Кожа у Рё холодная.

Контраст головокружительный. Циклонообразный.

Нишикидо вздрагивает и, не поворачиваясь, отступает назад. Ближе к теплу и Шиге. Като обнимает, прижимая вплотную к себе, невесомо целует в основание шеи.
Ледяной.

Но лёд – это не страшно. Он тоже из гранул. И все они растворяются, просто от разного количества тепла.

До

До

Монотонно.

На ноте «До».

Может, у Шигеаки далеко не идеальный слух, но в том, что капли по стеклу стучат именно в «до миноре», он уверен. Три бемоля при ключе. Пусть по одной ноте невозможно определить тональность. Не важно. Минорно.

Тяжело ждать, когда тебе предпочитают кого-то другого. Друзей. Канжани. Женщин. Но Шиге ждёт. Ещё до того, как начался дождь, Рё обещал вернуться на ночь.
И теперь Като кажется, что в квартире не менее дождливо, чем на улице. Не по влажности, но по сути.

Он заваривает себе очередную чашку чая, уговаривая себя, что эта последняя. И после неё он пойдёт спать. Шиге терпеть не может сладкий чай, но всё равно добавляет в чашку сахар. Растворяя время.

На секунду кажется, что все звуки стихают, проваливаясь в вакуум. Не слышно ни дождя, ни часов. А потом в комнате оглушительно звонит телефон, прорезая пустоту звуком. Шиге спотыкается о свою гитару на чужой подставке. Не падая, но проваливаясь в густой звук голоса Нишикидо.

- Пробки, - кричит в трубку Рё, его тембр идеально гармонирует с дождём, - пришлось бежать до метро. Скоро буду. Жди.
И сбрасывает вызов.

Шиге выливает приторный чай в раковину и ставит чайник для нового. На двоих.
Като прекрасно знает, что Рё никогда не берёт с собой зонтик, значит - промокнет, замёрзнет. Шиге набирает ванну, достаёт свежие полотенца и как раз успевает залить обе чашки, когда раздаётся звонок в дверь.

И ещё до того, как закончится дождь, капли меняют тональность.

Зажигая

Зажигая

Дешёвые и одноразовые, брендовые, бензиновые – разные. Под зажигалки в его квартире выделена отдельная полка, спрятанная от посторонних глаз дверью шкафа. Шиге сортирует их по датам, прикрепляя к каждой стикер. Он догадывается, что Рё знает про его коллекцию, пусть и приносит с собой каждый раз новую, обязательно забывая её на утро.

Оставляя след.

Шиге пьёт остывший чай и крутит в руках последнюю, недельной давности.
Зажигая.

Пальцы быстро привыкают к трению колёсика. Каждый раз нового.
И Като думает, что когда-нибудь он или начнёт курить, или выкинет их, поверив, что больше не нужно доказательств присутствия.
Приходит мэйл с одним словом: «буду».

И Шиге, относит зажигалку в свою комнату, скрывая.
Рё стучит в дверь, и по одному этому настойчивому стуку понятно, что он не трезв.
Они идут сразу в комнату, минуя тёмную кухню. В комнате тоже темно, единственный источник света – настольная лампа. Нишикидо рассматривает разложенные на столе бумаги. Конспекты и заметки с ускользающими мыслями.

Шиге понимает, что он устал. От ожидания, от односложных ответов, от забытых зажигалок и неопределённости.
Като подходит ближе и спрашивает:
- Сколько ещё?
Имея ввиду сразу всё. Сколько придется ждать, и сколько ещё раз Рё будет возвращаться.

Ждёт ответа. Замерзая.

Рё молчит. А потом берёт со стола ручку и медленно вырисовывает бесконечность.
Шиге чувствует чужую руку под футболкой, губы на ключицах, пальцы в волосах. А в мыслях, отпечатком, перевёрнутая восьмёрка.

Рё толкает его на кровать, придавливает своим весом. Зажигая.

Шорох одежды, горячее дыхание. Рё ведёт губами вниз, шепчет что-то исступленно. Каждым движением заставляет поверить в бесконечность.
И Шиге почему-то верит.

@темы: Drabble, Kato Shigeaki, Nishikido Ryo, PG, PG-13

---

мистика

[Toliman]

Название: Сверхъестественное.
Автор:  toliman
Пейринг: ПиКаме
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс, мистика
Статус: закончен
Разрешение: размещение на посторонних ресурсах не разрешаю


Это были очень древние времена, время мифов и легенд, когда миром правили Первые, истинные боги, давшие начало людской цивилизации. Они повелевали, но каждый из своей реальности, разделённой Мостами Богов и нарушать границы было строжайше запрещено, любым способом, вольным или невольным. И только призрачные кошки Канибурхи свободно проходили между мирами богов - для них не существовало преград и запретов.
Аматэрасу, родоначальница народа Ямато, рвала и метала в ярости, как обычная женщина. И причиной тому была любовь. Великая мать полюбила смертного, этим оказав ему неслыханную честь, но мало того, что он отверг её чувства, так ещё и предпочёл ей мужчину. Мужчину! И богиня решила наказать виновных, стереть само напоминаие о их существовании. Явилась к ним в шалаш, когда влюблённые отдыхали после бурной страсти и уничтожила тела, но не души - их защищала взаимная и очень сильная любовь. Аматэрасу, в гневе, душу своего возлюбленного бросила в ад, во владения брата Сусаноо, а душу разлучника - в мир других богов, чтобы уничтожить сам намёк на их возрождение. Она проигнорировала древнейший закон о невмешательстве. Зря.
Мастер спокойно пил сладкую сому в своей лаборатории вместе с Куберой и Кришной, когда мелодичный звон возвестил о нарушителе. Мастер не спеша поднялся и подошёл к Алтарю Душ — там одиноко мерцала серебристая звёздочка. Господин провёл над ней рукой, она ярко сверкнула, в мгновение поведав свою историю — и обратился к другим богам:
— Надо возвестить Шиву. Древний закон нарушен.
Вскоре, призрачные кошки разбежались по мирам, созывая Совет Верховных в Небесном Городе. Кетцалькоатль, Зевс, Перун, Один, Зороастр, Митра, Шива, Ра — их волей призвана Аматэрасу для суда. Вердикт — нарушительницу изгнать в Абсолютное Ничто, откуда всё произошло, справедливость для смертных восстановить. Но вред уже был нанесён — душа Казуи отравлена адом Сусаноо, а душа Томохисы пересекла грань миров. Смотря на две звёздочки, слабо мерцавших перед их глазами, боги сказали Слово:
Кетцалькоатль, первый среди равных: " Я открою проход для Бога Смерти".
Дхарма, Смерть: "Я восстановлю тела, сниму астральные копии душ и отправлю на перерождение".
Зевс: "Мойры напишут им судьбу".
Аматэрасу: "Я их прокляну и они станут врагами".
Перун: "Лада благословит их любовь".
Ра: "Аматэрасу бросит в мир своё зеркало".
Один: " Когда они возродятся в одно время и под теми же именами..."
Митра: "Когда солнце и луна воссоединятся..."
Зороастр: "Они станут перед зеркалом богини, их губы встретятся и справедливость восторжествует".
И Шива, Хаос и Созидание, постановил: "Да будет так!"

Казуя Ямашите давно не нравился, начиная ещё со старшей школы и было непонятно, какого Джин так с ним носится. Тихий, мелкий, потрясающе некрасивый ... Но Джин только смеялся в ответ и покровительственно обнимал за плечи "свою черепашку". Томо кривился, но мирился — ему совсем не хотелось ссориться со своим другом.
Время шло, Томохиса занимался своей группой и на какое-то время перестал видеться с Джином и его неизменным спутником. Слышал, правда, что они вместе снялись в дораме, которую Ямашита так и не удосужился посмотреть. И очень удивился и возмутился, когда и его поставили перед фактом совместной съёмки с Каме. С этим бледным и невзрачным недоразумением! Правда, тут Пи поджидал сюрприз — недоразумение бледное, худющее, но далеко не невзрачное, а даже ... красивое?
И началось сумасшествие — минимум сна и отдыха, максимум работы. Поначалу, характер Акиры поставил Томохису в тупик, но ... перед глазами был великолепный пример Кубозуки Йоске, с которым Томо снялся в "Парке Икебукуро". И Ямашита полностью скопировал повадки его персонажа, Такаши Андо, для своей новой роли. Как оказалось — блестящее решение! Режиссёр был в восторге, а Каме ... Каме вроде бы не сильно возражал, когда Томо, не выходя из образа Акиры, вешался на него и вне съёмочного процесса. Вначале, Пи отнёсся к нему настороженно, памятуя о своей неприязни и не зная, чего можно ждать в ответ. Но, как оказалось, Каменаши показал себя настоящим профессионалом, полностью отдающимся делу. И постепенно неприятие Томо таяло, как снег на солнце. Каме оказался лёгким и приятным собеседником, с которым было приятно не только работать, но и просто проводить время вместе. Да, они теперь частенько зависали друг у друга после тяжелого съёмочного дня, иногда и оставались в гостях на ночь — совместная работа сильно их сблизила и положила начало крепкой дружбе. Которая вскоре подверглась первому, довольно сильному испытанию. Дорама имела огромный успех, "Сейшун амиго" — просто оглушительный! Но Каме дебютировал раньше одногруппников — и попал под жёсткий прессинг с их стороны. Он сначала пробовал объяснить, потом просто терпел, а под конец и вовсе сорвался.
Тем вечером Пи был очень удивлён, когда, открыв на стук дверь, увидел на пороге Каме, явно заплаканного. Помог ему раздеться, провёл в свою комнату:
— Ну... рассказывай.
Реакция Казуи была достаточно предсказуемой — он бросился на шею другу, заливаясь слезами. Томо кое-как успокоил его, усадил на кровать, но из объятий не выпустил. И молча выслушал. После исповеди ЯмаПи никуда его не отпустил — переживал за его состояние и уложил спать рядом с собой. А Каме так доверчиво прижимался к нему во сне! Томо гладил его по волосам и умилялся, пообещав себе разобраться с обидчиками "своего Сюдзи-куна". И на другой день имел серьёзный разговор с остальными каттуновцами, правда, в отсутствие Каме. Конечно, не обошлось без небольшой потасовки, но в результате самого младшего оставили в покое. А в благодарность Пи угостили вкуснейшим обедом, приготовленным собственноручно.
Наступил 2006 год. Ямашита надолго запомнил сияющие глаза Каме, когда тот вбежал к ньюсам в гримёрку с известием, что они, наконец-то, дебютируют. Подобному поведению уже никто не удивлялся — все были в курсе, какая крепкая дружба связывает этих двоих. Томо был искренне рад за друга и, конечно же, они на славу отпраздновали это событие...
Их дружба просуществовала четыре года и за этот срок случилось очень многое — первый уход Джина из группы и снова Томо поддерживал и утешал, как мог, Каме, концерты обеих групп, сольный проект Пи, съёмки в дорамах, окончательное становление Каме как айдола. Несмотря на напряжённый рабочий график, парни умудрялись находить время для тихих посиделок где-нибудь в уютном ресторанчике или кафе, а в том случае, если не было сил куда-то тащиться, один забирал другого из Агентства и оба ехали на квартиру Каме — там готовился вкуснейший ужин и вёлся душевный разговор... и снова ночь в одной постели. Друзья не видели в том ничего предосудительного — если девчонки могут вместе ночевать в одной кровати, почему парням не можно?
А потом грянул гром — второй и окончательный уход одного из солистов. В этот раз Томо сам поехал к Каме, который встретил его покрасневшими, но совершенно сухими глазами. Весь вечер Пи продержал его в объятиях, пока Казую немножко не попустило. А наутро Томо ждал капитальный сюрприз — его разбудил очень неуверенный, едва ощутимый, но явственный поцелуй в губы. Пи открыл глаза и встретился с испуганным, но решительным взглядом друга:
— Ты ... нравишься мне, очень нравишься, Томо...
Несколько секунд раздумий, взвешивания "за" и "против" — и вот уже Пи тянется вверх и касается губ Каменаши...
Сначала были только объятия и поцелуи — оба словно приглядывались друг к другу, решая, стоит ли делать последний шаг, хорошо ли им будет вместе, не пожалеют ли оба. И вот, два месяца спустя, Томо снова лежит на кровати Каме, полностью обнажённый и решительно раздвигает перед ним ноги...
Казуя оказался отличным любовником, Ямашита тоже не ударил лицом в грязь. Но друзьями они быть не перестали, просто их дружба приобрела приятное дополнение в виде постели.
Когда новость облетела всю страну, айдолы находились в квартире Каменаши, куда переехал жить Томохиса. Казуя сидел у него на коленях и кормил с рук, периодически целуя, а телевизор негромко бормотал в сторонке. Как оказалось, аквалангист-любитель наткнулся на затонувший парусник неподалёку Окинавы. Срочно снаряжённая поисковая экспедиция подняла со дна богатый клад, среди которого выделялся бронзовый диск в виде восьмилепесткового лотоса — так, по преданиям, выглядело легендарное зеркало прародительницы японского народа богини Аматэрасу. Диск решили выставить на всеобщее обозрение в Токийском национальном музее.
— Пойдём? — спросил Казуя, на миг отрываясь от губ Томохисы.
— Ага! — ЯмаПи предпочитал целовать, а не говорить.
Подобная находка собрала множество народа и на айдолов не очень-то обращали внимания во всеобщей суматохе — ну подумаешь, парни косят под знаменитостей! Очень похожи? А что, так тяжело сделать пластику, чтобы походить на любимого кумира? Заплатив каждый по 420 иен, Казуя и Томо медленно продвигались сквозь толпу, пока не добрались до вожделённого экспоната. Бронзовый диск довольно большого размера сиял в лучах солнца, падавших сквозь окна, словно золотой. Стоило Каме пристально вглядеться в него, как он почувствовал странное волнение, какое-то щемящее чувство шевельнулось в груди, что побудило повернуться к Пи и тихо шепнуть ему правду о своих чувствах, правду, давно и тщательно скрываемую:
— Я люблю тебя, Томо.
Ямашита замер. Казуя его любит? А он?... Пи покачал головой и так же тихо ответил потрясённому мгновенной догадкой Каме:
— Прости. Я ... я не могу ответить тем же.

Где-то, невообразимо далеко, в абсолютно чёрной тьме смертельно холодного космоса раздался, разносясь на парсеки, женский смех — и сколько же злорадства звучало в нём! Да, старые боги отступили, потеснённые лживыми пророками, пришедшими под сенью креста и полумесяца, но они существовали...

Томохиса очень давно нравился Каме, вот только, он предпочитал молчать о своих чувствах. Ведь Томо — красивый и успешный айдол, а кто он? Так, заморыш, недоразумение. И Каме был очень благодарен судьбе за дружбу Джина — ведь только так он мог проводить довольно много времени с предметом своего поклонения. Но время шло и Казуя, подобно гадкому утёнку, начал превращаться в прекрасного лебедя. А когда объявили, что он снимется вместе с Томо - его радости не было предела. Сценарий словно учитывал его тайные желания — Пи постоянно касался его, вис на нём ... чёрт, да они вместе в постели лежали! И именно Томо помог справиться с прессингом одногруппников, а потом — и с уходом Джина. Так что, в один момент Казуя понял, что Пи ему не просто нравится — он влюбился. И когда он разбудил Томо нежным поцелуем, то был очень напуган, но и решителен — собственные чувства припёрли Каме к стенке ( а вот на признание в любви смелости не хватило). Напрасно боялся — Пи не оттолкнул, не обматерил, не сделал вид, что ничего не случилось — он ответил. И Казуя был счастлив. Счастлив уже тем, что имеет, не смея надеяться на большее. А чудеса продолжались — Ямашита отдался ему. Но, как оказалось, отдал только тело, но никак не душу...

— Я люблю тебя, Томо.
Мгновение — и Казуя сразу понял: его чувства односторонние. А Томо это только подтвердил:
— Прости. Я ... я не могу ответить тем же.
Каменаши закрыл глаза, удерживая слёзы, стараясь успокоиться и привести в норму сбившееся дыхание. Как бы на его месте поступил другой? Развернулся и сбежал? Закатил истерику? Выгнал Томо из квартиры? Напился? Начал спать со всеми подряд, чтобы самоутвердить уязвлённое самолюбие? Ага, щас! Казуя был умным мальчиком и понимал, что всё это — не выход из ситуации, что не будет ожидаемого облегчения, а только бесконечная боль. Поэтому он сделал то, что в данную минуту требовало сердце — обнял Томо, спрятал лицо на его плече и разрыдался.
Ямашита понимал, что сделал больно своему мальчику, но не хотел лгать и дарить необоснованных надежд. Да, Каме ему очень нравился, но любовь ... этого не было. Он с волнением ждал реакции Казуи и уже приготовился было удержать его, вздумай он сбежать. Бегство только усугубит ситуацию, это Пи понимал. И очень удивился, когда Казуя прижался к нему. Обнял в ответ и начал нежно гладить волосы и плечи, стараясь успокоить такой нехитрой лаской. Это возымело своё действие — всхлипы прекратились, Каме поднял заплаканное лицо и тихо сказал:
— Хочу домой.
Ямашита только кивнул в ответ.
Поездка прошла в гробовом молчании. Когда они вошли, ЯмаПи задал мучивший его вопрос:
— Может, будет лучше, если я съеду?
Казуя грустно улыбнулся:
— Кому лучше? Мне будет только хуже. А вот тебе ... не знаю.
Ужин прошёл в очень неуютной обстановке. Ямашита хотел постелить на диване, решив, что не имеет права делить постель с Каме, но тот тихо бросил: "Не будь дураком". Они улеглись на приличном, как для двуспальной кровати, расстоянии друг от друга. Пи хотелось снова ощутить в своих руках горячее и податливое тело, поэтому он придвинулся, несмело обнял Каме за талию и замер в ожидании. Казуя вздохнул, повернулся, обхватил руками и начал говорить. О том, как давно любит Пи, как задевало его пренебрежение, с каким Томо раньше к нему относился, как был счастлив, узнав о дораме, как целую ночь не мог уснуть, волнуясь и ожидая первого рабочего дня, как млел от прикосновений Акиры ... Каме говорил, а слёзы всё текли и Томохиса нежно сцеловывал их, прося прощения... Уснули они довольно поздно.
У Томо начался сладко-мучительный период. Сладкий — Казуя не прогнал, не отвернулся, а продолжал любить, мучительный — он больше не скрывал своих чувств и в порыве страсти всё чаще говорил/стонал/кричал "Люблю!". Но Томо ведь не мог ответить тем же и это было невыносимо. Неизвестно, к чему бы это в результате привело, но тут в жизни Томохисы наступили кардинальные перемены — он покинул "Ньюс". Что значило — намного больше работы, постоянная занятость и огромная ответственность. Ведь следовало оправдать ожидания фанатов и посрамить скептиков.
Пи сильно уставал. Часто едва хватало сил на то, чтобы поесть и завалиться спать — какой уж тут секс? И Казуя, понимая его положение, решил не доставать своими чувствами. Поддерживал, как тот в своё время и его. ЯмаПи был очень благодарен, но ... пока не мог дать Каме, чего тот желал.
Наступил "час Х" — азиатский тур Томо по маршруту Япония-Корея-Таиланд. Недоброжелатели были разбиты в пух и прах — Томо всюду очень тепло принимали, на концертах - аншлаг. Итого — полный успех! ЯмаПи бы радоваться, но нечто не давало ему покоя, тревожило душу, мешало насладиться своим триумфом. Тогда Томо понял, что соскучился по Каме, отчаянно и сильно. Не только по жаркому и страстному сексу, но и по душевным разговорам, их совместным прогулкам, походам по магазинам ... по всему. Из чего был сделан незамедлительный вывод — Ямашита и сам не заметил, как влюбился в Казую, но чтобы понять и принять это, надо было расстаться на несколько недель. И Томохиса решил признаться в своих чувствах, пока не поздно, но сделать это красиво.
Ранним утром Казуя встречал его в аэропорту Нарита — Томо как раз возвращался из Бангкока. Едва усевшись в машину, крепко обнялись — не хотели делать это на людях. Каме сразу же признался, что очень сильно скучал, что ему мало было телефонных разговоров. Томо только улыбнулся в ответ, а Казуя украдкой вздохнул — кажется, ничего не изменилось. Поехали домой, разобрали вещи, Пи, уставший, решил немного подремать. Проснулся ближе к обеду, Казуя давно был в Агентстве. Но Томо убедил его вырваться и съездить с ним в одно место. Каме упёрся и ЯмаПи пришлось пообещать, что он нисколько не пожалеет.
К немалому удивлению Казуи, они приехали к Токийскому национальному музею. Вышли и стали пробираться внутрь, что было очень нелёгким делом, ведь вот-вот должно было случиться долгожданное событие и на улице находилось множество народа. Но айдолам было не до предмета всеобщего ожидания, их волновало нечто другое. И вот они снова в зале с бронзовым диском, абсолютно одни, ведь все вышли наружу.
— Казуя, — мягко обратился к нему Томо, — ты в курсе, какой сегодня день?
— 21 мая ... 2012 года, — недоумевающе ответил тот.
— 21 мая, но ровно год назад, здесь же, ты признался мне в любви. Каме, у меня был очень удачный тур, но эти недели показались мне ужасными по одной причине — рядом не было тебя.
Ямашита глубоко вдохнул и:
— Я люблю тебя, Казуя.
Каменаши застыл в удивлении, зачем-то растеряно оглянулся — пустынный зал, диск сияет в редких лучах солнца ... и напряжённый Томо, с волнением ждущий ответа. И Казуя со словами: "И я люблю тебя" решительно приник к губам любимого. В один момент, но в разных местах произошло несколько событий:
... Луна полностью заслонила солнце и в зеркале Аматэрасу отразилась целующаяся пара...

... В далёком и глубоком космосе раздался вопль, полный бессилия, горечи и злобы...

...В Хрустальных Сферах Небесного города две звёздочки на миг ослепительно вспыхнули, слились воедино и унеслись в нирвану, где их ждал покой и вечное наслаждение. Бог Смерти загадочно улыбнулся — правосудие свершилось!

@темы: Romance, Yamashita Tomohisa, PG-13, авторский

---

[Йоки]

Название: Just to be with you
Автор: Йоки.
Бета: Справляюсь сама
Фэндом: JE, KAT-TUN и NEWS
Пейринг: Джин/Ямапи
Жанр: Слэш, немного романтики, драмы и ангста
Рейтинг: PG
Размер: Мини
Предупреждения: Девиз автора - "Навешаем каждому ООС-ный характер". К тому же автор может немного забить на временные рамки и какие-либо факты канона
Дисклеймер: Реальные люди, реальные имена, реальная группа. Все остальное - плод воображения
Заказ от Марион: Джин/Ямапи. Можно легкий ангст. Связать с отъездом Джина в Америку. Приплести Каме, желательно со стороны Ямапи.
От автора: Заказчику фик понравился, а это главное. Да и мне самой он нравится *О*

Снова. Снова они ссорятся. До хрипоты, укалывая друг друга в больные места. И снова по той же самой причине. Сколько раз Ямашита говорил себе, что это всего лишь фансервис, этот долбанный фансервис, но ничего не мог с собой поделать. Поэтому снова орет.
-Да меня уже конкретно заколебало! А то я не видел твой взгляд и положение твоих рук. Ты на меня так не смотришь, как на Каме!!
-Это называется актерская игра, кретин, - шипит в ответ Аканиши и взрывается, - ты хоть помнишь, как ты перед ним вертелся до, во время и после "Нобуты"?! Да ты пихал руки туда, куда я даже смотреть боюсь!
Ямапи на мгновение чуть не задохнулся от возмущения.
-Но я с ним хотя бы не целовался!
Все. Это стало последней каплей в чаше и так расшатанного самообладания Джина. Он, багровея от злости, указал пальцем в сторону двери, рыча сквозь зубы:
-Get out my life*. (*Прочь из моей жизни)
Томохиса открыл было рот, но передумал, хватая куртку и выметаясь из квартиры.

Они сторонились друг друга, демонстративно обходя стороной места в Агентстве, где они могли столкнуться. Когда же они случайно встречались взглядами, или, не дай Бог, задевали друг друга плечами, то, казалось, проходил электрический разряд, гром от которого эхом прокатывался по всему Johnny's Entertaiment. У обоих было достаточно гордости, чтобы не идти первым мириться.
Через неделю не выдержал Джин.
Он стоял около квартиры любовника и нервно постукивал ногой об пол. глядя на часы. Час ночи. Ямапи его убьет, живьем закопает. Но Аканиши все же протянул руку и робко нажал на кнопку дверного звонка. Открыли быстро, и Ямашита, такой милый в сером плюшевом домашнем костюмчике, был на удивление бодр.
-Можно? - Джин кивнул в сторону квартиры.
Ньюсовец в ответ дернул правой бровью, но сдвинулся с прохода, закрывая дверь за зашедшим внутрь ночным гостем. Тот поднял полный раскаяния взгляд и склонил голову на бок.
-Прости меня. Пожалуйста. Я невыносимый придурок.
Полный отчаяния шепот прогнал кучу мурашек вдоль спины Томохисы и заставил его, забыв все обиды, заключить этого болвана в объятия.
-Ямапи, я уезжаю. В Америку, - сердце Ямапи пропустило удар, - навсегда.
Ямашита ощутил, что земля уплывает из-под его ног, и обязательно упал бы, если бы не крепкие руки, нервно сжимавшие его плечи.
-Когда? - непривычно хрипло спросил он, голос отказывался работать.
-Через две недели.

Томохиса молча наблюдал, как Аканиши прощается с пришедшими его проводить каттуновцами и Ре, видел грусть в глазах этих шестерых парней, понимая, что выглядит таким же разбитым.
-До свидания. Ямапи, - горячо шепчет Джин ему в ухо, - я люблю тебя.
-Удачи, Джин. Я тебя тоже.
Аканиши вскидывает руку на прощание. И уходит. Уходит, не оборачиваясь. Потому что слишком больно. Потому что знает: обернется - и останется, не сможет уйти. Но он принял решение. поэтому, сжав ручку чемодана и стиснув зубы, он идет к мечте. Уходя от самого дорогого, что было в его жизни.
Ямашита, отчаянно борясь со слезами, наблюдал за удалявшейся спиной.

Джин звонил каждый день. Он был уставшим, но радостным. С воодушевлением пересказывал все, что с ним случалось, спрашивал о новостях агентства, в конце неизменно говорил, что любит и скучает. Так шло время. Ямапи первое время никак не мог сосредоточиться на работе, все время искал одиночества, но потом как-то приспособился. Аканиши по-прежнему звонил ему, один раз даже приехал в Японию. Прошло полтора года. Самые долго тянущиеся полтора года для Томохисы. Полтора года злобы, отчаяния, тоски, тревоги, одиночества и метаний души.

***
Звонок мобильного заставил Аканиши вздрогнуть и покрыть звонившего отборными японско-американскими ругательствами.
-Алло?
-Джин! - завопили в ухо так, что только что разбуженный парень отодвинул трубку, - ой, прости. Забыл про разницу во времени.
-Ну чего тебе, Ре?
-Я ухожу из News в Kanjani. А Ямапи собирается делать сольную карьеру. Скорее всего, в Америке.
Моментально проснувшийся Джин уронил телефон...

@темы: Romance, Angst, PG, Yamashita Tomohisa, авторский

---

И для нас всегда будет лето…

[Koidzumi Risa]

Автор: Koidzumi Risa
Бета: [J]Рин Уэда[/J]
Название: И для нас всегда будет лето…
Персонажи: Ямашита Томохиса
Рейтинг: пока G, потом PG-13
Жанр: Романтика
Дисклеймер: отказ.

Глава 1. О ней

Глава 1.
Маленькая квартирка в многоэтажном доме тихо ждала свою хозяйку. За окном уже стемнело, а ее все нет. Хотя обычно она тоже возвращалась поздно, но ведь сегодня у нее выходной. Так где же она?
Квартира была довольно необычной. Мебели мало – только самое необходимое - зато множество книг, которые были везде, разве что на полу не лежали. В основном книги по истории, но есть и зарубежная классика, а иногда детективы и ужасы, и совсем уж редко любовные романы.
Замок негромко щелкнул, и дверь открылась: вошла хозяйка квартиры. Это Эмилия, ей 22, и она на четверть полька. Потому что бабушка Эми была из Польши и очень любила путешествовать, но когда она приехала в Японию, то решила остаться здесь. Потому что здесь она влюбилась в своего будущего мужа, а заодно и в эту страну. Эми унаследовала от нее свои длинные русые волосы, имя и желание путешествовать, но не было в ней той авантюрности, которая привела ее бабушку в эту страну, которая заставила бы Эми бросить все и поехать «куда глаза глядят».
Эмилия сбросила свои удобные, практичные туфли без каблука в прихожей и, не раздеваясь, прошла в спальню, где упала на кровать лицом вниз. Пролежав так несколько минут, пока не стало совсем тяжело дышать, она перевернулась на спину.
Эми вернулась с очередного неудачного свидания, и мысли, наполненные грустью, одолевали и без того утомленный разум .
Она приехала в Токио четыре года назад, чтобы поступить в университет. Экзамены она сдала блестяще, но денег отложенных на учебу хватило только на первый года. Затем ей пришлось подрабатывать, и еще два года она смогла проучиться. Но со временем приходилось работать все больше, а ее успеваемость все снижалась. И, наконец, она поняла, что больше не в состоянии бороться, что сил плыть против течения не осталось.
Эмилия бросила учебу, из комнаты ее выселили. Но она смогла выжить, окончила курсы визажа и устроилась работать гримером в одно маленькое, но дорогое фотоателье. И вот уже год как она живет в этой крошечной квартирке на окраине Токио. И, если ее материальное положение наладилось, то личная жизнь так и оставалась чем-то недосягаемым.
Вот и сегодня состоялось еще одно ужасное свидание. И хотя на прощание парень сказал: «Я позвоню», она-то уже понимала, что это не так. Эми совершенно точно знала, что дело в ней: ведь ей хотелось говорить не только о работе и планах на будущее, а еще о музыке, кино, истории. После таких разговоров парни шарахались от нее, как от прокаженной.
Поупивавшись немного жалостью к себе, Эми быстро встала и, на ходу раздеваясь, отправилась в ванную. Некоторое время спустя она вернулась в комнату, уже в ночной рубашке и полностью готовая ко сну. Эмилия остановилась перед зеркалом, придирчиво осматривая себя и не находя в себе ничего привлекательного, разве что волосы. Она взлохматила их, пропуская между пальцев тонкие блестящие пряди, скорчила зеркалу рожицу и пошла спать.
Уже погружаясь в сон, она с сожалением подумала, что завтра снова на работу и единственный выходной день пропал зря.
На самом деле, она была довольно симпатичной, хотя, как и большинство женщин, не замечала своих достоинств. Не замечала она и то, как иногда мужчины смотрят на нее. Сочетание сексуальной невинности ее разума и земной чувственности тела будоражило их воображение. Но загадка тела, казалась им уже не столь притягательной после выслушивания ее длинных, может даже интересных, рассуждений об истории Древнего Рима. Днем ее длинные волосы были завязаны в строгий пучок, а чувственные губы чаще изгибались в презрительной усмешке, чем в милой улыбке. А это отталкивало не только мужчин - всех.

День, начавшийся так хорошо, грозил превратиться в один грандиозный скандал. Эми приехала на работу в прекрасном настроении, потому что на этот день была назначена только одна съемка, и она смогла бы вернуться домой самое позднее в восемь.
Но сначала оказалось, что модели опоздают, потом - что свет ставить некому, но окончательно загубил съемки фотограф. Он просто не приехал, и его помощники совершенно не подозревали, что могло случиться.
Когда Эми вошла в комнату, директор ателье, давно искавший на ком бы выместить злость, как раз кричал на молоденькую девушку. Директор - коренастый лысеющий человек, одетый как гангстер из 80-х в белый костюм и шелковую цветастую рубашку - всегда был несдержан, но сегодня он перешел все границы. Маленькая помощница сжалась под его напором, не смея даже глаз поднять. Эмилия почувствовала, как раздражение и злость застилают разум красным туманом: еще немного и она сорвется.
- Меня не волнуют ваши оправдания! Найдите его! Немедленно! – тыча в девушку пальцем, вопил мужчина.
- Эй! – Эмилия подбежала к ним и ударила директора по руке, - Может, хватит?! Никто здесь не виноват в том, что фотограф пропал!
- А ты кто такая? – поворачиваясь к ней и краснея от гнева, спросил он.
-Я…я…- Эми замешалась на насколько секунд, а потом, гордо вскинув голову, произнесла, - Я – гример! И я требую, чтобы вы прекратили это!
Директор фыркнул и процедил сквозь зубы:
- Была гримером! Уже – нет! И сомневаюсь, что еще будешь! Я-то позабочусь, чтобы не одна фотостудия в этом городе не взяла тебя на работу!
- Что? – она отшатнулась и протрезвела от обуревавшего гнева, будто ее облили холодной водой. «Боже! Если меня выгонят с работы, придется съехать с квартиры и снова вернуться в этот ад, что был год назад! Нет! Только не это!» - отчаянье немедленно захлестнуло ее и заставило взмолиться:
- Пожалуйста, не надо. Без этой работы мне не жить…
- Раньше надо было думать! А кто будет с тобой работать после такого?
- Я буду! – в дверях, небрежно прислонившись к косяку, стоял никто иной, как Ямашита Томохиса

Глава 2. О них

Глава 2.
Пару недель спустя.

Ямашита попал на эту вечеринку только благодаря тому, что был другом Джина. По случаю возвращения «дорогого Аканиши» Уэда устроил шикарный вечер в доме своих родителей. Ямашита подумал, что Тат-чан, вероятно, не рассчитывал, что придет так много народа. Мало того, что друзей и знакомых у Джина было столько, что их номера не помещались в список контактов в его мобильном, так большинство позвали с собой еще кого-нибудь. Поэтому людей повсюду было великое множество: они сидели, танцевали, пили, ели, болтали, смеялись, целовались

Томохиса рассеянно оглядывался, выискивая знакомых, и как раз заметил приближающегося к нему Аканиши, который еще по за несколько шагов радостно воскликнул:
- Ого! Я рад тебя видеть, Пи! Ты давно здесь?
- Уже час, - Томо недовольно взглянул на часы, - Здесь столько народу. Большая удача, что мы вообще встретились.
- Зато смотри, какая у меня «коллекция» - похвастался Джин и вытащил из заднего кармана кучу листочков с номерами телефонов. Ямашита закатил глаза, а Джин, потыкав его в бок, указал куда-то. Томо посмотрел в том направлении и увидел Эми-чан. Она сиротливо стояла в уголке, судорожно сжимая в руках стаканчик. На ней были обычные темные джинсы и синенькая футболка; она выделялась темным пятном на фоне других, разноцветных, как бабочки, девушек.
- Смотри, а это прелестное существо так и излучает ауру одиночества. Пойду, составлю ей компанию, - Джин уже сделал шаг к ней, когда Ямашита схватил его за рукав.
- По-моему, с тебя сегодня уже хватит, - неожиданно холодно заявил Томо, - Эта не для тебя!
Джин взглянул на него, потом на девушку, и вопросительно вскинул брови. Пи пожал плечами и направился к Эми.
- П-привет! – несколько неловко начал он, остановившись от нее в паре шагов. Эмилия вздрогнула, подняла глаза и тут же широко, но немного скованно, улыбнулась и тихо отозвалась:
- И тебе привет.
- Здесь столько людей, а ты совсем одна, - попытался Ямашита завязать разговор. Он и сам не понимал, почему вообще подошел к ней и почему не позволил этого Джину. Он будто хотел уберечь ее от всего на свете, чтобы она и не знала, что мир и люди могут быть жестоки. Томохиса не знал ее прошлого, не знал, что она пережила. Но в его мыслях она была чиста, справедлива и невинна, как дитя, и отчаянно нуждалась в защите «взрослого».
- Я здесь никого не знаю. И я не очень хороша в том, что касается завязывания новых знакомств, - она снова улыбнулась, но уже немого грустно, и смущенно опустила глаза. Они помолчали немного; Томохиса старался придумать, чтобы еще сказать, а Эми нервно теребила стаканчик в руках.
- Здесь так шумно. Может, прогуляемся? – наконец нарушил молчание ЯмаПи. Она только кивнула.

Они шли по широкой аллее парка. Было уже темно, и путь им освещали только разноцветные гирлянды, которыми были увешаны деревья. И хотя до Рождества было еще целых три месяца, эти лампочки навевали новогоднее настроение. Навстречу им то и дело попадались парочки, которые неспешно прогуливались, наслаждаясь последними теплыми днями осени. «Интересно, а как мы выглядим со стороны?» - подумал вдруг Ямашита.
Он вздохнул и вновь попытался разговорить ее, и, неожиданно, у него получилось. Она рассказала ему, что всегда хотела стать историком, а стала гримершей. Что ее воспитывала бабушка, и до 18 лет она жила с ней в деревне. Ее родители - ученые, изучающие физику элементарных частиц, и, когда ей было два, они уехали в Европу.
- Еще бы, - невесело усмехнулась она, - их ведь позвали в ЦЕНР!
Томохиса сделал неопределенный жест и вопросительно посмотрел на нее.
- ЦЕНР – это Европейский Центр ядерных исследований, - пояснила Эми и продолжила, - В детстве я очень злилась на них за это. Ведь их никогда не было рядом. А со временем перестала, просто простила и отпустила. Бабушка говорила, что они хотели, чтобы я тоже стала физиком. Наверное, поэтому я захотела изучать история. Такой вот дух противоречия!
Ямашита все слушал ее и слушал, и тот образ, что он себе нарисовал, постепенно таял. Но его заменял другой: из хрупкого нежного цветка, она превратилась в стальную рапиру, которая сгибается под напором обстоятельств, но сломать ее нелегко. Он не мог сказать, лучше это или хуже, просто – по-другому.
Время шло, аллея совсем опустела. Эми уже зябко ежилась, и Томо предложил ей свой пиджак. Эмилия говорила о том, что хотела бы путешествовать, куда бы поехала, будь у нее деньги. Томохиса смотрел на нее и улыбался. Около трети из ее монолога ему было знакомо, о трети Пи догадывался, а еще треть была ему совершенно не понятна. Но казалось, что просто идти с ней рядом, слушать ее голос - этого достаточно.
Внезапно Эми остановилась и очень внимательно посмотрела на Томо снизу вверх, затем шагнула к нему и на несколько секунд прижалась плотно сжатыми губами к его губам. Она отступила и отвернулась, а Пи ошарашено смотрел в пространство.
- Я просто хотела почувствовать, каково это – целовать тебя! – наконец тихо сказала Эмилия. Ямашита смущенно улыбнулся и так же тихо ответил:
- Мне кажется, ты делала это неправильно. Иди сюда, я тебе покажу, - он осторожно дотронулся до ее локтя и развернул Эми-чан к себе; пиджак, который он одолжил, мгновенно слетел с ее плеч. Томо медленно провел кончиками пальцев по щеке, другой рукой крепко прижимая девушку к себе. Он провел ладонью по ее волосам, наклонился и, почти касаясь губами губ, спросил:
- Ты мне веришь?
Она расплылась в лукавой улыбке, сощурилась и выдохнула:
- Нет!
Он поцеловал ее, и Эми показалось, что звезды шагнули ей навстречу, а потом ярким фейерверком рассыпались в мозгу. Внутри вдруг стало легко-легко, ноги подкосились, и она упала бы, если б Пи не держал ее так сильно. Ямашита целовал ее и целовал, пока хватало дыхания, забывая самого себя. Легкий фруктовый аромат, исходивший от нее, кружил голову, напоминая о лете, тепле и солнце.
Он без труда приподнял ее над землей, так что теперь она смотрела на него сверху вниз.
- Ну что? Теперь ты поняла?- широко улыбаясь, спросил он. Эми коснулась ладонью его лица, отвела волосы у него со лба. Почему она так смотрит на него? Немного грустно и внимательно, будто знает намного больше. Эмилия наклонилась, обняв его за шею, шепнула:
- Да! Спасибо тебе!
Томо подумал, что сходит с ума. Он стоит посреди парка, обнимает и целует почти незнакомую девчонку. А если кто-то увидит? Она околдовала его, ему все равно!
Они еще долго молча обнимались. Ночь была тихая и лунная, а сквер так и оставался пуст, только деревья шумели, и долетал приглушенный гул дороги. Налетал прохладный ночной ветер, от чего они только теснее прижимались друг к другу.
В какой-то миг Эми просто расцепила руки, и Ямашита безропотно отпустил ее. Она положила руку ему на грудь – туда, где бьется сердце, - последний раз взглянула в глаза и пошла прочь. Пи не задержал ее и даже не окликнул, только смотрел, как Эмилия отходит все дальше и дальше.

Глава 3. Овен и Козерог

Глава 3. Овен и Козерог
На следующее утро, когда Эмилия проснулась, первой мыслью была: «Боже, что я наделала!», а второй – «Что же теперь делать?». Она подумала пару минут, самые разные чувства одолевали ее в то утро, но сильнее всего был страх. Поэтому Эми, не вставая с постели, нащупала на прикроватной тумбочке телефон и решительно набрала свой рабочий номер.
Трубку взяла ее старшая коллега, еще одна гримерша, Мисаки. Бойкая и неутомимая женщина средних лет, она всю жизнь посвятила только работе и знала все и обо всех.
-Алло, Мисаки-сан? Это Эмилия, - хрипло сказала Эми.
- Эми-чан, что случилось? Заболела? – без всякого удивления осведомилась женщина.
- Да, пожалуй, сегодня останусь дома. Вы ведь меня прикроете, семпай? – заискивающе спросила Эмилия.
- Конечно, дорогуша! – откликнулась Мисаки, - но ты ведь потом расскажешь мне причину своей «болезни»?
«Ну конечно, чтобы потом все агентство было посвящено в мою личную жизнь. Да никогда!» - подумала Эми, а вслух сладко пропела:
- Конечно, семпай, как же может быть иначе. До завтра.
Эмилия повесила трубку и повалилась на подушки. «И зачем только я это сделала? Зачем было целовать человека, который никогда не ответит тебе взаимность. Как бы сильно я его не любила, все равно Томо никогда не посмотрит на меня всерьез. Лучше б я никогда не знала, что это за чувство любить его, прикасаться к нему, целовать. У меня даже нет права ревновать его. И тогда зачем мне эта любовь? И что он только теперь обо мне подумает?»
Эми взглянула за окно. Погода была пасмурная, низкие светло серые облака сулили дождь. Она закуталась в одеяло с головой, представляя как холодно и ветрено на улице, и через некоторое время забылась глубоким, но неспокойным сном.

Эмилия резко проснулась от звонка в дверь. На улице уже начинало темнеть, а она совершенно не представляла, кто это мог прийти. Неспешно выбравшись из постели, Эми не торопясь поплелась к двери. В дверь снова позвонили, и девушка негромко проворчала:
-Иду, иду…, - она ничего не спрашивая, широко распахнула дверь и выдохнула, - Томо…хиса-сан!?
За дверь и в самом деле был Ямашита Томохиса, который неловко помахал в ответ и спросил:
- Ты видимо спала? Я не вовремя? – он сделал странный жест в сторону ее наряда. Эми опустила глаза и только сейчас поняла, что вышла в одной ночной сорочке. Эми сдавленно вскрикнула и, захлопнув дверь, побежала переодеваться. Ямашита недоуменно остался стоять за дверью, а перед его мысленным взором стояла она. Эми была похожа на принцессу из старой сказки: в хлопковой ночной рубашке до полу, с глубоким вырезом и кружевными рукавчиками, чуть растрепанные русые волосы и босые ноги. Томохиса, покусав губу, мысленно стянул с Эмилии рубашку и прижал обнаженную к себе.
Минуту спустя Эми открыла дверь снова. На этот раз на ней была простая и удобная, очень домашняя одежда, а волосы были завязаны в практичный «хвост».
- Привет! Проходите, - спокойно и приветливо сказала она, пропуская его в квартиру, - Ээм…Томохиса-сан, простите, но зачем вы приехали?
Ямашита и сам не знал ответа на этот вопрос, но предлог он придумал еще в машине по дороге, поэтому бодро произнес:
- Ты сегодня не пришла на работу, сказали: заболела, и я подумал, что неплохо будет тебя навестить.
- О, как…мило, - выдавила Эмилия, - Может чаю?
- Да, спасибо, - улыбнулся Пи. Эми пошла ставить чайник, а он бесцеремонно прошел по квартире. Помимо кухни была еще только одна комната, зато большая и светлая. И хотя на улице все еще было облачно, веселые лимонные шторы на окне из легкой газовой ткани создавали иллюзию присутствия солнца. Мебели было мало: огромная кровать, стоявшая почему-то по середине комнаты, письменный стол в углу и несколько разномасых стеллажей. Пи подошел к ближайшему и провел пальцем по корешкам книг, разглядывая названия.
- Вот это да! Харпер Ли, Диккенс, Лондон и Кинг – все это классика, зато никакого Шекспира или Гетте,- Крикнул Ямашита в сторону кухни, - И множество книг по истории. Неужели ты все это прочитала? – спросил он, возвращаясь в кухню.
- Да, - задумчиво ответила Эми, - кажется, так. У меня нет времени заводить друзей, зато есть время на хорошие книги.
Она быстро разлила чай по двум сервизным чашкам и села против него за стол. Некоторое время они провели в молчании, пока Эмилии не посмотрела на него, их глаза встретились, и она спросила:
- Так для чего вы все-таки приехали Томохиса-сан?
Пи смутился и негромко ответили: - Я целовал тебя прошлым вечером, может не стоит так официально?
Эми-чан насмешливо улыбнулась, томно сузила глаза и эротично выдохнула:
- Томо…- в этот момент сердце Ямашита пропустило удар, а она, уже своим обычным голосом, добавила – Так лучше?
« Хочешь поиграть?» – подумал Томохиса и провел большим пальцем по губе. Потом перегнулся через стол, так что их лица разделяло едва ли пара сантиметров, и ответил: - Да, так намного лучше. И кстати, почему ты вчера меня поцеловала? Первая! Ты что…влюбилась в меня?
- Что?! – Эмилия отшатнулась от него и вскочила со стула, - Я…я…Это бы просто…ммм…Эксперимент.
- Эксперимент? – Томо скептически вскинул брови.
- Да! Не каждый может похвастаться тем, что целовал айдола. А вот я теперь могу!
Пи тоже встал, в два шага пересек маленькую кухоньку и небрежно схватил ее за подбородок.
- Еще скажи, что ты тогда ничего не почувствовала?
- Ты хорошо целуешься, Томо, - сдавленно ответила она.
- Посмотрим! – Ямашита грубо привлек ее к себе, сжимая в стальных объятиях, и поцеловал. Эми протестующее пискнула, но Пи продолжил целовать ее дерзко и сильно, до боли. Но даже от этих циничных прикосновений, Эми таяла в его объятиях. Разум кричал, что это неправильно, но чувства брали верх. Эмилия обвила руками его шею, а ногами талию. Теперь она была выше и прямо перед ней были темные, внимательные глаза. Эми сжимала в ладонях его затылок, пропускала сквозь пальцы длинные черные волосы, блестящие даже в вечернем тусклом свете. Голыми ногам она ощущала шершавость его джинс, а на спине его сильные горячие рук.
-Что ты теперь скажешь? – спросил Ямашита, наконец, отрываясь от Эми-чан.
- Ничего. Только то, что тебе пора.
- Нет…
- Уходи.
- Нет…
- Пожалуйста…
- Хорошо, только обещай, что не сбежишь!
- Нет… - она отстранилась и направилась в прихожую. Ямашита был вынужден последовать за ней. Он нагнал ее и снова обнял.
- Ты никому не веришь, так? Но я не солгу, если скажу, что ты мне нравишься. Очень. Я тебя почти не знаю и совсем не понимаю, но я хочу узнать… и понять. Просто не отталкивай меня!
Эми взглянула на него затравленно, закусила губу и прислонилась лбом к груди.
- Ты упрямый. Мне кажется, я просто разучилась доверять людям. Но ради тебя я попробую.
- Я пошел, - не двигаясь с места, откликнулся Томохиса.
- Иди, Томо, - не отпуская его, ответила Эмилия.
- Уже иду…
- Иди… - она рассмеялась, продолжая прижиматься к Ямашите. Эми не знала, долго ли еще они так стояли, не в силах расстаться.
Когда Пи ушел, она прошла по квартире, будто не узнавая ее. Остановилась у зеркала в спальне и долго разглядывала себя. «Не обманываешь ли ты меня? Я все равно не доверюсь до конца. Меньше надежд – меньше боли, меньше печали. Что ты мог во мне найти? Я не понимаю»
Неожиданно, благодаря ему, она поняла одну неписанную истину: если любишь, то больше ничего не надо. Ни общие интересы и увлечения, ни друзья - ничто больше не важно и не нужно, лишь бы чувствовать его всей кожей, дышать им. Совершенно незнакомый человек может оказать самым близким.
Эми прикоснулась к своим губам, вспоминая Его поцелуи, и прошептала своему отражению:
- Томо, я люблю тебя! И хотя я не могу сказать это тебе в лицо, надеюсь мои чувства дойдут до тебя!

Ямашита вышел из подъезда и направился в сторону оживленной автострады. Томо шел быстро и уверенно, широко улыбаясь. Сердце стучало быстро, но ровно, будто в предвкушении чего радостного и хорошего. «Что ты делаешь со мной? Я веду себя как упрямый идиот! Как школьник, впервые влюбившийся. И когда я в последний раз так унижался? Кажется, никогда!»
И тут он вспомнил об одном неприятном, но важном обстоятельстве. И улыбка медленно сошла с губ, а в животе стало холодно и противно. Он скривился и вынул телефон.

Глава 4. У каждого свои тайны.

Глава 4. У каждого свои тайны.

Прекрасный день, прекрасное настроение. Эми, мурлыча себе под нос, вышла из ванной завернутая в большое махровое полотенце. На носочках она пробежала в спальню и, как всегда, остановилась у зеркала. Сбросив полотенце, Эми-чан легко повернулась вокруг себя и, недоверчиво глядя в зеркало, сказала:
- А может,…я действительно ему нравлюсь? – потом быстро помотала головой, будто говоря «быть такого не может!» и пошла собираться.
В этот день должна была состояться одна крупная фотосессия для журнала. Впервые после долгого перерыва NEWS собрались вместе. Скоро зима и съемка на природе станет невозможной, поэтому сегодняшний выезд очень важен для всех.
Сегодня она, почему-то, особенно придирчиво выбирала наряд, но, в конце концов, ничего не придумав, надела простое хлопковое темно-зеленое платье с накладными карманами. Волосы все равно были затянуты в строгий деловой пучок. С собой ничего лишнего: на одно плечо - сумочка с личным вещами, на другое – гигантская сумка с косметикой, фенами, расческами и всем, что могло понадобиться для грима. Выйдя из подъезда, Эми как никогда легко зашагала к метро.

До места Эмилия добралась вместе с остальным стаффом на автобусе агентства. Ботанический сад к югу от Токио был прекрасен в это время года. Деревья в красно-желтом цвете, неширокая утоптанная дорожка, чуть засыпанная опавшими листьями. Больше всего Эмилии понравился запах – свежий и терпкий, чуть горьковатый запах прелой листвы. Вокруг суетились люди, подготавливавшие съемку, и им совсем не было дела до самой природы.
- Какая красота! – восторженно выдохнула Эми, выбираясь из мини-автобуса.
- Вы правы, Ширакава-сан! - откликнулся молодой помощник фотографа, помогая ей вытащить сумки из машины.
- Простите, мы знакомы? – удивленно спросила Эми, - ваше лицо кажется знакомым.
- Да, на вашей прошлой работе. Я видел, как вы защитили ту девушку. Я был восхищен!
- О, не говорите так, эээ… Простите, я не знаю, как вас зовут.
- Я – Томео Катсу.
- Катсу-кун, - повторила она, будто пробуя имя на вкус, - Поверьте, здесь нечем восхищаться, это было глупо. Если бы не Томохиса-сан, я не знаю, где бы сейчас была.
Импровизированную гримерную разбили под большим высоким деревом. Складные стулья и столы уже были здесь, и Эми незамедлительно принялась раскладывать все необходимое.
- Спасибо, что помогли, Катсу-сан! – она помахала ему, провожая взглядом.
- Эми-чан, - окликнул ее кто-то. Эмилия обернулась и тут же улыбнулась: Ямашита стоял в нескольких шагах от нее и неловко переминался с ноги на ногу.
- Томохиса-сан, мы на работе! Здесь я Ширакава, - притворно сердясь, шепнула Эми.
- Ширакава-сан, - покорно повторил Пи.
- Вы что-то рано сегодня, - лукаво улыбнулась она. Ямашита уселся на шаткий стульчик, закинув ногу на ногу. Эми вооружившись кисточкой, приступила к делу. Томо как можно незаметнее нежно коснулся ее руки:
- Я хотел увидеть тебя…скорее! Быть так близко к тебе и не иметь возможности даже прикоснуться - это мучительно!
- То-мо! – зашипела Эмилия, но губы ее сами по себе смущено улыбнулись. Эми будто невзначай провела по его щеке не кисточкой, а ладонью, - Это не то, о чем нужно думать на работе.
- Вчера вечером я хотел позвонить, сказать тебе «Спокойной ночи», но не знал номера, - протянул Томохиса, доставая телефон. - Скажешь мне?
- Томохиса-сан! – осуждающе откликнулась Эми и, отняв у него телефон, быстро записала свой номер в контакты. Вооружившись феном, Эмилия привела волосы Пи в порядок, еще несколько раз небрежно провела кисточкой по щекам и жестом велела ему уходить. Ямашита некоторое время упрямился, а затем уступил место, только подошедшему Тегоши.
Фотосессия шла своим чередом. Несколько раз Эми приходилось поправлять прически участникам группы. Наблюдая за фотографом, Эмилия размышляла о том, что ее работа не так уж и плоха. Конечно, история всегда ей нравилась, но нельзя же всю жизнь провести с книгами. «Благодаря этому я познакомилась с Томо» - Эми взглянула на Пи, тот поймал ее взгляд и подмигнул.
Тегоши стоял в стороне и с удивлением смотрел, на эти странные знаки между ЯмаПи и их новой гримершей. Юя знал, что Ямашита не первый кто положил глаз на молоденькую визажистку, но он никогда и подумать не мог, что холодная Ширакава может ответить взаимностью такому, как Пи.
Девушка, которую парни быстро окрестили «Ледяной Девой», игнорировала все попытки завязать с ней хоть какие-то отношения. Она вздрагивала, когда к ней неожиданно обращались, и только улыбалась лукаво, когда все громко смеялись. Неизменно вежливая и тактичная, с завораживающим взглядом и улыбкой, Эми была загадочна, но никто не мог даже приблизиться к загадке, не говоря уже о том, чтобы разгадать ее.
Тего сощурился и подумал, что надо повнимательнее присмотреться к этой парочке.
Когда, около получаса спустя, он проходил мимо все еще зеленых зарослей боярышника, то услышал оттуда подозрительный шум. Тегоши, стараясь ступать как можно тише, подкрался к кустам. Там кто-то возился и шептал.
- Томо! Перестань! - Юя осторожно заглянул за куст. Там давешняя Ледяная Дева таяла в объятьях Ямашиты. Она упиралась кулачками ему грудь и смущенно отталкивала Пи, но было видно, что ей приятны все эти неловкие ласки.

Томохиса весь день промучился, придумывая как бы поцеловать Эми, но так, чтобы никто не видел. Когда съемка уже подходила к концу, и Эми отправилась собирать вещи, Ямашита подловил ее и затащил в кусты. Эми слабо сопротивлялась, но глаза ее смеялись.
Пи крепко прижимал Эмилию к себе, целуя в щеки, шею, губы, глаза, уши – везде, где мог достать. Он думал, что просто дотрагиваться до нее это уже счастье, но ему не терпелось добраться до тех мест, где он еще не бывал и надеялся, что еще ни один мужчина там не был. От этих мыслей что-то зажглось там, внизу живота, и разлилось обжигающим теплом по телу.
- Томо,- тихо позвала Эми, - нас могут увидеть. Пожалуйста, перестань…
- Нет, - прорычал Ямашита, подхватывая ее под худенькую попку, - Я ждал целый день и теперь тебе не убежать, не скрыться от меня.
В глазах Эмилии вспыхнуло что-то, и она уже всерьез его оттолкнула. Эми тяжело дышала и медленно пятилась назад, казалось, что она сейчас заплачет.
- Никогда так не говори, Томо! Никогда! – и девушка пустилась бежать, оставив Ямашиту в тягостном недоумении. Он только подумал: то, что мелькнуло в ее глазах, было паникой. Явственная, неподдельная животная паника, которая затмевает разум, оставляя только один инстинкт – бежать, спасаться, пока еще есть возможность. Он никогда не видел, чтобы человек так чего-то пугался. Только бы еще понять чего.
Вдруг за кустом произошло какое-то движение, и послышался веселый голос Тегоши.
- Семпай! – Юя выбрался из зарослей и, ехидно улыбаясь, уставился на Пи, - Вот бы никогда не подумал, что между вами что-то есть, если бы не видел все своими глазами. И как это ты сумел растопить это ледяное сердце? Хотя, когда убегала, она не выглядела очень счастливой.
- Подслушивал?! – возмущенно воскликнул Томохиса.
- И подсматривал, - все так же весело ответил Тегоши, но затем его лицо приобрело обеспокоенное выражение, - ЯмаПи, ты еще помнишь о том, что…
Ямашита быстро закрыл ему рот ладонью и яростно прошептал:
- Конечно, помню! Но сообщать ей об этом не стоит, - он отпустил Тегоши и спокойнее продолжил, - То, что я чувствую к Эми… я не могу это контролировать! Это…как удар током! Не смей ей ничего говорить об …э-этом обстоятельстве, я сам!
Тего удивленно покосился на Томохису и подумал, что все это очень странно и тревожно, и серьезно спросил:
- Ты любишь ее?! Но, Пи, ты знаешь: это неправильно. Вспомни, кто ты и подумай, как все это выглядит со стороны.
- И как же это выглядит?! – раздраженно воскликнул Ямашита.
- Так, будто ты играешь с ней! Я совсем не знаю Ширакаву-сан, но я никогда не думал, что ты сможешь причинить кому-то такую боль.
- Я не собираюсь, делай ей больно!
- Но если только она узнает…
- Эми ничего не узнает! Я все улажу, и, если только ты не будешь вмешиваться, все будет хорошо.
- ЯмаПи…
- Хватит! – и Ямашита зашагал к своей машине, намереваясь сейчас же уехать домой.

Глава 5.За что ты так?

Глава 5.

Воспоминания причиняют раз за разом боль.
Прощения ждать от них не стоит...
SID - Rain (c) Lurid

Трудный съемочный день подошел к концу, и Эми, наконец, вернулась домой. И хотя день действительно был не из легких, девушка была в самом приподнятом настроении. Когда весь персонал уже собирался уезжать, Томо вновь подловил ее. В вечерних сумерках они стояли за большим деревом вдалеке от суетящихся людей.
И сейчас, уже дома, она вспоминала эту сцену, вновь переживая ее. Ямашита взволнованно спрашивал о том, что произошло. Почему Эми так отреагировала на его слова. Эмилия уходила от ответа или просто упрямо молчала. Так ничего и не добившись от нее, Томо ласково поцеловал девушку в лоб, обнимая за плечи.
- Надеюсь, когда-нибудь ты будешь доверять мне настолько, что расскажешь, в чем дело.
Даже сейчас, уже пару часов спустя, Эми ощущала жгучую нежность к этому человеку, который неожиданно понял ее совсем без слов.
Потом она вспомнила милого парня, с которым сегодня познакомилась. «Томео Катсу» - мысленно протянула она. Перед внутренним взором возникло его лицо: светлые, с желтым ободком у зрачка, глаза, резкие, будто точеные, черты; губы немного узковаты, отчего лицо казалось строгим и жестким, но, когда он улыбается, это ощущение пропадает. Приятный и положительный во всех отношения человек. «В таких не влюбляются без памяти, но за таких выходят замуж» - вздохнув и грустно улыбнувшись, подумала Эми-чан. Ее мысли сделали круг и опять вернулись к Ямашите и его вопросам.
Эмилия прилегла на кровать и прикрыла глаза. Он задавал вопросы, на которые она была просто не в состоянии ответить. Сколько лет прошло, а эта фраза «тебе не сбежать» все еще бросает ее в дрожь, заставляя разум забыть обо всем и спасаться бегством. Гадкий, липкий ужас наполнял все ее существо, отнимая способность мыслить. Услужливая память ничего не забыла, и Эми тут же вновь оказалась там.
Как наяву она увидела невыносимо белые, каменные стены и высокие колонны. Услышала, как эхо отражается от высоких потолков, будто смеясь над ее криками. Слезы застилают глаза, и поэтому витражи и свечи расплываются, она может видеть только темные балки на потолке. Если опустить глаза, то перед ней скрипучий старый деревянный пол, а сбоку ряд резных скамей, кажущийся бесконечным. Никто не спасет, и бежать некуда, можно только терпеть, сжав зубы. Веревки оставляют красные борозды на запястьях, но плакать нельзя, только давиться беззвучным криком.
Эми вскочила с кровати и бегом бросилась в ванную. Там она до упора раскрутила кран с холодной водой, капли брызнули в разные стороны. Эмилии подставила затылок под струю, вода затекала за воротник, лилась по шее и груди, но ей было все равно. Только бы смыть эту боль, муть, страх, тревогу и панику.
Она выпрямилась, сняла одежду и кучей бросила ее в угол, чего никогда не делала. Эми забралась под душ и долго-долго переключала воду с обжигающе-горячей до ледяной и обратно. Вылезла она тогда, когда только совсем успокоилась, и медленно поплелась в спальню.
Час спустя, когда она все еще ворочалась в постели без сна, зазвонил мобильный. «Кто это может быть. Так поздно» - подумала Эми удивленно и посмотрела на часы. Стрелки показывали полпервого ночи.
- Алло, - нерешительно произнесла она.
- Я звоню, чтобы пожелать тебе «спокойной ночи», Эми, - тихо произнес Пи в трубке, и Эмилия почувствовала, как сердце сжалось от безотчетной любви к нему.
- Томо, спасибо тебе,- ответила Эми. Благодаря всего нескольким словам, но произнесенным его голосом для нее, для нее одной, тревоги отступили. Страхи утонули в горячей, кипящей любви к нему.
- Все те же вопросы мучают меня, но ты, конечно, не будешь на них отвечать.
- Ты прав. Это не то, о чем легко рассказать… - они помолчали.
- Скоро выходные, хочешь, съездим куда-нибудь?
- Конечно, - воскликнула Эми, - может на пикник? На озеро?
- Хорошо, - она знала, что он улыбнулся, - обязательно съездим, как только сможем освободиться. Спокойной ночи, Эми.
- Спокойной ночи, Томо.
Она отключилась и, наконец, забылась легким, приятным сном.
Свободные выходные выдались только через две недели. Но эти дни показались Эми волшебным сном, полным любви, нежности, понимания и легкого, приятного веселья. Ей казалось, что она погружается в его горячую, как жидкая лава, любовь все глубже и глубже с каждым днем. Две недели они веселились, словно дети, украдкой целуясь то на лестнице, то в коридоре, то в гримерной. Ямашита улыбался, украдкой ловя на себе ее взгляд, будто случайно касаясь ее руки или просто дотрагиваясь до плеча. У них был свои мир, свои игра, в которую они не уставали играть. После работы Эми как не в чем не бывало шла домой, но отойдя от агентства на пару кварталов, она садилась в машину Ямашиты, который уже ждал. Мир для нее вдруг окрасился миллионами ярких красок, которые не оставили места для грусти, страха и печали.

В выходной, ровно в десять, Эми вышла из подъезда и помахала Пи, который только что остановился у ее дома. Она взглянула на машину и замерла. Новенький темно-синий порш дерзко сиял на утреннем солнце.
- Это порш? Твой? – ошарашено выдавила Эмилия.
- В кредит, - только и сказал Ямашита. Девушка подошла и с трепетом провела ладонью по крылу, а потом восхищенно выдохнула:
- Какой красивый! – осторожно открыла дверь и опустилась на черное кожаное сиденье. Машина была поистине великолепна, похожа на дикого зверя с лоснящейся, гладкой шерстью. Казалось, Ямашита только слегка касается руля, а все остальное автомобиль делает сам.
Хотя уже было позднее утро, они быстро выехали за город, оставив шумный Токио позади. У машины был открытый верх, так что Эми не уставала вертеть головой по сторонам. Пропали из виду многочисленные небоскребы, рекламные шиты, машины и пешеходы, а впереди только бесконечная голубая даль, деревья, горы и поля вокруг. Эми раскинула руки, ветер растрепал волосы, в ушах шумело, но она была счастлива. Девушка рассмеялась и быстро чмокнула Пи в щеку.
- Так куда мы едем?
- На озеро, - загадочно ответил Ямашита. Эми отобрала у него солнечные очки и, нацепив их, заканючила:
- Ну куда? Куда мы едем?
- На одно из пяти озер Фудзи! – быстро сдался Томохиса.
- Правда? – Эми широко улыбнулась, - А какое? Кавагути? Яманака? Мотосу?
- Увидишь, - подмигнул Пи.
Некоторое время прошло в молчании, Эми увлеченно разглядывала все, что они проезжали, а Ямашита не уставал любоваться ее по-детски восторженным личиком. Пару часов спустя они подъехали к самому большому и знаменитому из озер Фудзи – Кавагути. Даже сейчас, осенью, здесь было множество туристов. Эмилии заворожено выдохнула и, обернувшись к Пи, затараторила:
- Томо, давай покатаемся на велосипедах! А может на лодке? Или искупаемся в горячих источниках? Или ты поучишь меня серфингу!
Томохиса лишь усмехнулся и проехал мимо, через пару минут он остановился у совсем другого озера – Сай.
- «Озеро женщин»?! – удивленно воскликнула Эмилия, выходя из машины, - почему ты выбрал именно его?
- Оно меньше всего обжито цивилизацией – меньше шансов, что нас заметят и помешают, – ответил Ямашита, тоже выбравшись из порша, - Кстати, ты знаешь, почему оно называется «озером женщин»?
- Конечно! Из-за небесно-голубой воды, - Эми подошла к невысокому холму, от которого начинался спуск к озеру. Томо остановился позади нее и, обняв за плечи, поцеловал в затылок. Неожиданно крупная холодная капля упала ему на щеку, отчего Пи вздрогнул всем телом и запрокинул голову. Эми последовала его примеру, ливень ударил резко и сильно. Пару минут назад небо казалось голубым и безоблачным, а вот оно уже серо и хмуро, а дождю не видно конца. Они, смеясь и оскальзываясь, побежали к машине. Ямашита нажал кнопку, и крыша порша встала на место, а Эми сняла насквозь мокрую кофту. Дождь глухо барабанил по обшивке, казалось, поездка испорчена. Девушка уныло взглянула на корзинку для пикника у себя в ногах, потом медленно расплылась в улыбке. Пить вино и целоваться можно даже под дождем в машине.
- Смотри, Томо, - лукаво улыбнулась она, доставая бутылку, - Выпьем?
Томохиса забрал у нее вино, мимолетно поцеловав в ладонь. Они пили, целовались и снова пили, и снова целовались. Забравшись к нему на колени, Эми упоенно и страстно обнимала Пи, гладила и ерошила волосы у него на затылке, скользила пальцами по шее, плечам и груди, ловила губами его хриплые стоны.
И опьянев от любви, страсти и вина, Ямашита неожиданно выдохнул:
- Я люблю тебя, колдунья! Люблю, моя Эмилия!
- Томо…- она удивленно отстранилась, брови сошлись «домиком» на переносице, - ты…я…
- Ты не любишь меня? – Ямашита болезненно сглотнул, - не любишь?
- Дурак! - Эми уткнулась носом ему в плечо, и, уже оттуда, сказала, - Я не могу, Томо. Я чувствую это, но сказать вслух…не могу.

Они заночевали в одном из прибрежных отелей. Уснули, обнявшись, правда, так и не сказав друг другу ни слова. На следующее утро Эми проснулась, от какого-то странно движения у себя под боком и еще более странных визгливых криков. Она нашарила рядом с собой какой-то предмет и сонно разлепила глаза.
- Томо, твой мобильный звонит, - Эмилии сунула Ямашите телефон, - О, Ками-сама, что у тебя за звонок?
- Это Джин, - не открывая глаз, отозвался Томохиса и уже в телефон добавил, - Алло!
Тут и телефон Эми разразился веселыми трелями.
- Алло, - недовольно проворчала она. Пару минут спустя, они повернулись друг к другу и одновременно сказали:
- Мне пора на работу! Тебе тоже? Мы же работаем вместе!

Спустя пару часов, которые они провели почти в полном молчании, Томохиса высадил Эми в квартале от агентства. Перед тем, как выйти из машины, она коснулась его руки и тихо сказала:
- Томо, пожалуйста, пойми меня. Я правда не могу сказать это.
Ямашита пожал плечами, дал себя поцеловать и поскорее поехал на работу. За пару минут, которые он провел в одиночестве, он успел осудить Эми, а затем оправдать, снова осудить, и так по кругу до бесконечности. «Но она ведь сказала, что чувствует это. Просто было что-то в ее прошлом, что и сейчас не дает жить спокойно. Но ведь я открыто сказал ей о своей любви, неужели для нее это так сложно? » Ямашита знал, что и сам не без греха. Но Томо повторил себе сотню раз, что о чувствах он врать не способен. «Но от чего же так больно и тяжело в груди?»
Когда Томохиса вошел в двери агентства, его тут же чуть не сбил какой-то бегущий мужчина со стремянкой на плече. В этот день все будто с ума сошли, то бежали куда-то, то кричали, толкались, извинялись и снова бежали.
Ямашита вошел в гримерку и, плюхнувшись на диван, поинтересовался у Като:
- А что собственно за срочность? Почему вызвали так внезапно? – Шиге только пожал плечами, не отрываясь от газеты. Ямашита огляделся в поисках чего-нибудь съедобного, потому что позавтракать они, конечно, не успели.
- Доброе утро! – Эми вошла в комнату спиной вперед, потому что руки были заняты множеством коробочек разного размера и формы, - я принесла ваш завтрак, разбирайте. А кто сегодня первый на грим?
Ямашита переборол желание сразу же наброситься на еду и, подняв руку, воскликнул: - Я!
Эмилия широко улыбнулась, но тут же слегка поникла, поймав на себе очередной хмурый взгляд Тегоши. Последнее две недели она очень часто замечала именно такой его взгляд. Это было так тревожно и настораживающее, что она невольно избегала смотреть на Тего-чана.
Ямашита удобно устроился на высоком стуле, и Эмилия уже колдовала на его волосами, когда дверь распахнулась, и на пороге возникла высокая эффектная девушка. Белые сапоги на высоком каблуке, светлый плащ, искусный макияж и иссиня черные волосы, завитые в крупные кудри. Она оглядела комнату, широко улыбнулась и воскликнула:
- Я вернулась! Всем привет с Бали!- девушка впорхнула в комнату, втащив за собой ярко красный чемодан. Так же легко она прошествовала к Ямашите, оттеснив Эми-чан, поцеловала его при всех и, растягивая слоги, произнесла:
- Пи, милый, ты ведь рад, что твоя девочка, наконец, вернулась? Может бросишь эту работу, и поедем ко мне? – В комнате вдруг наступила гнетущая тишина. Томо обеспокоено взглянул на Эми, она побледнела. Кисточка, выпавшая из вдруг ослабевших пальцев, оглушительно ударилась об пол и покатилась. Эмилия проследила за ней взглядом, пока кисть не стукнулась о чей-то ботинок. Девушка подняла глаза, Тегоши смотрел на нее. Смотрел совсем не хмуро, а будто понимающе и даже сочувственно. Эми бегом бросилась к двери. Ямашита вскочил, подружка попыталась его остановить, он высвободился из ее объятий и побежал за Эми, крикнув:
- Юя, объясни!
Рё, Шиге, Кояма и Масуда, замерев, растерянно смотрели то на девушку, то на Тегоши. Юя тяжело вздохнул, прошелся по комнате, присел на диван.
- С чего бы начать…

Эми бежала по коридору, размазывая слезы по щекам. Казалось, в сердце вогнали железный штырь, от которого все внутри разрывалось от жуткой, ноющей боли. «За что? За что ты так со мной, Томо?» Его горячая любовь расплавила железный панцирь, которым долгие годы было покрыто ее сердце. «Расплавил, чтобы ранить! Ранить сильнее всех» Подчиняясь инстинкту, Эми бежала все быстрее, не разбирая дороги. Она хотела оставить позади эту боль.
Сзади раздался приближающийся топот, и Ямашита, догнав, поймал ее за руку.
- Нет! – закричала Эми, хотя вокруг было множество людей, которые дружно обернулись на крик, - Не трогай меня!
- Нет, - тихо сказал Ямашита, - выслушай меня. Пожалуйста.
- Нет! Я уже слышала все, что нужно! Отпусти! – Эмилия вырвала руку и зашагала к выходу.
- Эми! – умоляюще позвал Томохиса. Девушка обернулась и, гневно сузив глаза, пошипела:
- Не называй меня так! Не смей, слышишь!
- Эми, я люблю тебя, поверь мне! – сделал последнюю попытку Томо.
- Поверить тебе?! Никогда! Ты такой же, как все, - Эми задержалась у выхода, - Но если ты хоть что-то ко мне чувствуешь, оставь меня. Я видеть тебя не могу!
Она ушла, а Томохиса так и остался стоять под любопытными взглядами персонала.

Простите, что так долго не было обновлений. Мы будем стараться))

Глава 6. Красная нить судьбы.

-Холодно… Как холодно…
Эми лежала на кровати, накрывшись пледом и свернувшись в комок. Начинался третий день ее добровольного заключения и третий же день, как она оставила Ямашиту в одиночестве стоять посреди коридора под взглядами множества незнакомых людей. Апатия обрушилась и накрыла с головой резко и неожиданно, как зимние сумерки, как осенние дожди. Не хотелось ни есть, ни спать, ни даже вставать.
В первый день ее еще мучили воспоминания: давние о том, от чего она убежала в большой город, и свежие о Томо, предательстве и боли. О боли, которая, казалось, разрывает на куски. Хотелось выть и кричать, плакать, стенать и разодрать ногтями грудь, чтоб хоть немного унять эту боль. Но потом стало все равно и все едино, Эмилия могла только скулить о том, что жизнь несправедлива.
Первый день прошел, наступил второй, и пришли дурные мысли. Эми думала, что раз жизнь так жестока, то может и жить не стоит. Горсть таблеток, вода, и закрыть глаза навсегда. Погрузиться в прохладную тьму, где нет никого и даже ты сам – ничто. Но она гнала эти мысли.
Под вечер Эми заставила себя встать с кровати, и что-то позвало ее на балкон. Эмилия шагнула на холодный бетонный пол, осенний ветерок растрепал волосы, проник под свитер, от чего кожа мгновенно покрылась мурашками. Она оперлась на перила и немного наклонилась вперед. Внизу, во дворе, было пусто и тихо. Все будто излучало какое-то сонное спокойствие, казалось, что даже машины дремлют на стоянке, и деревья стараются шелестеть тише, чтобы не нарушить этот покой. Она снова обвела взглядом двор и только сейчас заметила темный силуэт на лавочке. Человек поднял голову и посмотрел прямо на нее, хотя в темноте этого было не видно, но Эми точно поняла, а точнее почувствовала, что это так. Мужчина встал, прошел к подъезду и остановился под фонарем.
Когда он вновь поднял голову, Эмилия охнула и отступила от перил. Ведь там, внизу, был Ямашита.
И вот сегодня Эми снова проснулась с мыслями о Томо, и первым делом вышла на балкон. Пи сидел на лавочке, как и вчера. Может он был там все эти дня, ждал ее.
Зачем он приехал? Хочет сильнее ранить, разбередить еще не затянувшиеся раны, которые кровоточат сильней, только от взгляда на него? От всего этого она и спряталась под плед, где можно было ощутить хоть иллюзию защищенности.
Хуже все было то, что ей очень хотелось снова поцеловать его, прижаться всем телом, ощутить на шее его дыхание. Почувствовать вкус губ и запах одеколона. Посмотреть в глаза, такие темные и всегда-всегда спокойные и опять услышать его «люблю».
Зазвонил мобильный, Эми вздрогнула всем телом и удивленно посмотрела на него, будто не понимая, почему кто-то еще может звонить, говорить, работать, когда ей так плохо. Почему весь остальной мир не остановился, когда ее мир рухнул, и она оказалась погребена под развалинами. Эми с опаской взяла телефон и взглянула на дисплей: «Неизвестный номер».
-Алло, - равнодушно ответила она.
- Ширакава-сан? – спросили на том конце.
- Да, это я. Простите, а кто это?- от любопытства она даже вылезла из-под пледа.
- Это Томео Катсу. Я…- он помедлил, а потом выпалил - я слышал о том, что произошло!
- От кого? – уныло спросила Эми.
- От Тегоши-сана, он…, я думаю, он беспокоится за вас и Ямашиту. Вы пропали, а он совсем не появляется на работе…
- Катсу-сан, - перебила она, - хотите приехать?
- Э? – Томео явно пребывал в замешательстве, - Я даже не знаю. Думаете, это удобно?
- Это ведь я вас приглашаю, так что все хорошо.

Через час к дому подъехала маленькая голубая машинка, а через пару минут в дверь позвонили. Она все еще была в длинном, вытянутом на локтях, светло-желтом свитере и шортах, которые почти не было видно из-под него. Волосы спутаны, лицо совсем без косметики, зато с синими, болезненными кругами под глазами. Такой она предстала перед Тегоши и Катсу, стоявшими на пороге и державшими в руках пакеты с логотипом ближайшего супермаркета.
- Прошу, - Эми отступила, пропуская их внутрь. Оба ничего не сказали по поводу ее внешнего вида, но обменялись понимающими взглядами. Юя быстро и бесцеремонно прошел в кухню и стал выкладывать продукты из пакета на стол. Эмилия последовала за ним, а теперь изумленно взирала на все растущую гору продуктов.
- Что это? Зачем это? – только и выдавила она. Тего обернулся и, широко улыбнувшись, ответил:
- Просто мы подумали…- он поймал укоризненный взгляд Катсу, - Ладно, я подумал, что эти три дня тебе было не до готовки или хождения в магазин.
Он принялся перекладывать продукты в холодильник и как можно непринужденнее спросил:
- Это случайно не Томо там, внизу? – Эми вздохнула, отпустилась на табурет и, под испытывающим взглядом Юи, кивнула. Томео поставил чайник, а когда тот закипел, быстро разлил чай по чашками, и теперь они степенно попивали его в полнм молчании. Эми спрашивала себя, почему ей вдруг захотелось кого-то увидеть. Катсу думал о том, как ему хочется утешить Эми-чан. Он понимал, что это неправильно, но желание обнять ее, прижать к себе покрепче было таким сильным, почти невыносимым. А Тегоши думал, как бы скорее помирить Эми и Томо, он-то видел, как эти двое светятся рядом друг с другом.
Знаете, - Тегоши решил начать издалека, - меня всегда удивляла одна сцена в дорамах. Когда там возникает ситуация подобная вашей, Эми-чан, и главный герои всегда пытается объясниться. И вот я думаю, Эми-чан, почему он делает для этого столько усилия, если, как думает героиня, не любит ее?
Эми подняла на него глаза, нахмурилась и спросила:
- К чему это все, Тегоши-сан? – она поболтала ложечкой в чашке.
- К тому, что может Томо просто нужно дать объясниться.
- Я не хочу об этом говорить, - меланхолично отозвалась Эмилия.
- А говорить и не нужно. Нужно выслушать его! – наседал Юя. Эми поднялась с табурета и тихо, но твердо сказала:
- Хватит. Уходите.
Уже на пороге Тего сделал еще одну попытку:
- Не любил бы тебя – не сидел бы третий день под окнами. Не любил бы – не побежал бы тогда следом. Не любил бы - никогда не сказал бы этого слова, «люблю». Не любил бы – опустил без сожаления.
- Откуда ты знаешь? Знаешь, что он сказал «люблю»? – Эми вцепилась в рукав куртки Юи и заглянула ему в лицо. Тот лишь пожал плечами и шепнул лукаво: «Интуиция».
Дверь за ними захлопнулась, и Эмилия вновь осталась в одиночестве. Прошла по квартире, присела на кровать, подтянув колени к подбородку. Дверь на балкон была приоткрыта, а с улицы доносился странный шум. Она подошла к двери и осторожно выглянула, а затем шагнула вперед и в изумлении прижалась к перилам.
«Когда я встретил тебя, я помнил
Как любить - я забыл надолго
С тех пор, как я вернул это замечательное чувство назад
Каждый день был в ярком цвете

Я обещаю любить и защищать тебя
Несмотря ни на какие помехи, даже если я потеряю все…» - Томохиса пел негромко, но эхо пустого двора далеко разносило его слова. За его спиной стоял Рё, как-то рассеяно наигрывая на гитаре. Тегоши и Катсу сидели на лавочке, Томео, не отрываясь, смотрел на нее, а Юя только один раз оглянулся и подмигнул.
«Мы доказали нашу любовь, поцелуй за поцелуем, сто миллионов раз
Но что-то упустили
Мы ощущали конец этой любви
Ах, прости меня, Джульетта

Я любил тебя больше, чем кто-либо
Но я ранил тебя больше, чем кто-либо»
Эми почувствовала, как из глаз побежали теплые слезы, на губах стало солено. «Мое сердце болит от слов "прощай"» Она вцепилась руками в перила.
«Я причинил тебе боль с любовью, с любовью; я очень любил тебя, я не мог остановиться
И я отнимал у тебя твою ослепительную улыбку»
Эмилия стерла слезы тыльной стороной кисти, но они все бежали и бежали. А она улыбалась, снова.
«Действительно ли это была ошибка, которую мы встретили?
Ах, я сожалею, что это был я»
Она рассмеялась, хрипло от слез, и увидела, что Томо тоже плачет, и его голос дрожит.
«Любовь - это любовь, но этого не может быть
Как я скучаю по тебе»
Эми неосознанно протянула к нему руки, будто хотела дотронуться и обнять.
«Нет ничего хуже, чем неспособность видеть тебя
Я не позволю тебе уйти, я не буду терять эту молитву»
Руки дрожали, ноги подгибались, но Эми не могла оторвать взгляда от него. Смотреть было больно, но закрыть глаза еще хуже. Это бы значило, навсегда разорвать эту тонкую нить, что еще оставалась между ними.
- «Ах, прости меня, Джульетта!» - Ямашита в изнеможении опустился на колени, - Ах, прости меня, Джульетта. Прости! Прости!
- Поднимайся…- тихо ответила Эми, но он каким-то чудом услышал ее.

Эми снова сидела в кухне, на том же самом табурете. Ямашита стоял у стены. Он медленно и тихо говорил, она молчала. Он метался по крохотной кухне, два широких шага от стены до стены. Раз, два в одну сторону и снова раз, два в другую. Она молчала. Он падал на колени и хватал ее за руки. Она молчала. Он кричал и умолял, она молчала.
- Пожалуйста, не молчи! Кричи, бей посуду, ударь меня и расцарапай лицо, только не молчи! – Ямашита присел рядом с ней.
- Я выслушала все, что ты сказал. Я все поняла и, может, даже приняла. Но, Томо, раны так быстро не затягиваются, - Эми посмотрела на свои дрожащие ладони, понимая, как хочет прикоснуться к его лицу. Но ведь нельзя, нужно держать дистанцию. Но какого черта, это ведь ее жизнь и ее боль. Метнувшись вперед, Эмилия повисла у Томохисы на шее.
- Ненавижу тебя! Ненавижу за то, что так сильно люблю! Ты так меня обидел, так унизил и предал, но с собой бороться я не могу. Ох, как я тебя ненавижу! – восклицала она, целуя его щеки, скулы, губы, подбородок, глаза и лоб,- ненавижу тебя за то, что так быстро простила. За то, что не могу на тебя злиться. За то, что таю в твоих руках. Только в твоих.
Томо не слушал, что она шептала, просто прижимал е к себе. Такую милую, такую родную. Три дня боли и страха, три дня он не чувствовал ее тепла рядом с собой. И Томохиса и не знал, что можно так скучать и мучиться вдали от кого-то. Разве так бывает? Разве бывает в жизни, чтобы встретились два таких разных человека и вдруг полюбили без памяти? Будто связаны они красной нитью судьбы.
Они так и сидели на полу в кухне и не могли оторваться друг от друга. Ямашита водил кончиками пальцев по ее лицу, вычерчивая неведомые узоры. Эми закрыла глаза и почувствовала, что раны болят уже намного меньше. Будто они затягиваются от прикосновений Пи.
-Ты мне веришь? – без всякой надежды спросил Томохиса.
-Нет, - Эми прижалась к его груди и услышала, как глухо бьется его сердце.
-Ты будешь мне верить, я обещаю!

запись создана: 14.08.2011 в 20:33

@темы: Romance, Yamashita Tomohisa, авторский

---

Цикады

[drgn fox]

Автор:  Ryoshe4ka
Название: Цикады.
Пейринг: RyoTomo
Трек:


Старший – значит, ответственный.
Эту непреложную истину Рё знает давно.
С того самого момента, как.

- Извините, Ямашита-сан, это я виноват, - Рё склоняется очень низко.
Томохиса стоит рядом, уставившись на носки своих кроссовок.
Где-то над головой шумят /звеня/ цикады. И то ли от этого, то ли от молчаливого упрёка матери Томо, Рё склоняется ещё ниже.
- Рё-чан, ты ни в чем не виноват. Хочешь зайти поужинать? Я приготовила мой фирменный карри, – доносится через секунду.
Но Рё не поднимает головы. Он знает, что несёт ответственность. И сегодняшнее опоздание тоже. На его совести. Ямашита-сан была одной из тех консервативных матерей, что наказывают за мельчайшую провинность. И даже сейчас поблажки она не даст.
Цикады вдруг замолкают/ или это только кажется/, а в воздухе повисает тягучая тишина. Июльская.
- Хорошо, спасибо, - отвечает наконец Рё.
Женщина вежливо улыбается, жестом приглашая пройти в дом. Но Рё знает, что Томо сегодня больше улыбаться не будет.

- Извините, Мамору-сан, - поклон у Рё достаточно низкий, но губы недовольно поджаты.
Мамору-сан, менеджер группы, весьма нервный человек с мелкими острыми чертами лица и какой-то вечной противной испариной на лбу, достаёт из кармана телефон.
Все движения мужчины буквально пропитаны раздражением.
Прежде чем позвонить, он обращается к Нишикидо:
- Мне придётся перестроить весь график из-за него теперь. Как можно быть таким безалаберным!?
- Он не виноват в том, что заболел. Это я его заразил, - Рё облизывает губы, и суставы на пальцах хрустят от того, как сильно он их сжимает.
- Мне всё равно, - Мамору-сан только отмахивается и в следующую секунду говорит уже с кем-то другим.

- Извини, Рина-чан, - поклон Рё совсем лёгкий.
Девушка, стоящая рядом, фыркает и отбрасывает сумочку на стол.
- Ну отлично, на другое я не рассчитывала, мой братец только и может, что обещать, - Рина коротким жестом заправляет за ухо волосы, - но никогда не выполняет своих обещаний.
- Я схожу с тобой за покупками. Это из-за меня ему пришлось задержаться в студии, - Рё кажется, что он опять слышит стрекот цикад.
Как тогда.
- Ну и чудно, к тому же, ты как опять будешь осыпать меня комплиментами, - девушка перекидывает через плечо сумку и улыбается.

- Извините.
Эта фраза и поклон направлены ко всем. Даже за пределами Японии.
Остановившейся посреди улицы Рё не замечает недоуменных взглядов прохожих.
Осень хлещет холодными лентами по щекам. И они почти шёлковые.
- Это моя вина, извините, - так низко Рё, наверное, не кланялся никогда, - и поэтому я тоже должен уйти.



P.S.
- Рё, почему ты всё время извиняешься за меня? - Томохиса сидит на подоконнике, и его силуэт чётко выделяется на фоне городских огней.
- Потому что я старше, - Рё подходит и кладёт свои тонкие пальцы поверх ладони Томохисы, - старший – значит, ответственный
И Томохисе становится как-то невероятно /по-весеннему/ тепло.

@темы: Drabble, Yamashita Tomohisa, PG-13

---

Фанфик

[Maemi Black]

Название: Фотография
Автор: Maemi des
Бета: Jay
Пейрнг: ТегоРё
рейтинг: PG-13
примечание AU, OOC
Первые семь глав выкладывались ранее,после длительного перерыва фик дописан.

первые 7 глав

1
Нишикидо сидел в своем любимом ресторанчике. Не самое роскошное заведение, но кормили тут вкусно, атмосфера была приятная и, самое главное, до дома - всего 15 минут. Можно было позволить себе бокал-другой вина или чего покрепче. Он и раньше не отличался сдержанностью в употреблении алкоголя, а сейчас потребность в горячительных напитках особенно возросла. После того как отец заболел и Рё был вынужден заменить его в компании, начались тяжелые трудовые будни. Вместо вечеринок - деловые встречи, вместо концертов и кино – многие часы над документами. Даже друзья пропали. Нет, все так же можно было позвонить: только вдруг оказалось, что на трезвую голову им и говорить-то особо не о чем, не считая просьб одолжить немного денег. Ничего удивительного, что из веселого, вечно смеющегося парня Нишикидо превратился в циника, язвительность которого известна всей компании.
- А почему вы не улыбаетесь? – вопрос задал симпатичный рыжий официант. Рё видел его впервые и удивился подобной наглости.
- Я никогда не улыбаюсь.
- Неправда, у вас красивая улыбка.
- Откуда ты знаешь?
- Видел где-то, – тут парнишку подозвали к другому столику, и разговор вынужденно прекратился.
Нишикидо совсем забыл бы об этом разговоре, если бы уже на улице не услышал крик:
- Подождите!
Подбежал тот парнишка-официант. В его руках была какая-то фотография, которую он сунул Рё.
- Я же говорил, у вас красивая улыбка. Ой, мой автобус.
И Рыжик поспешил на общественный транспорт, оставив Нишикидо в одиночестве. Когда автобус со странным парнишкой скрылся за поворотом, молодой мужчина наконец посмотрел на фото в руке. На снимке был сам Рё, счастливо улыбающийся. Он даже не мог понять, где и когда кадр был сделан. Откуда у Рыжика эта фотография?

2
Нишикидо всю неделю был загружен так, что единственное, о чем мог мечтать после работы, - о сне. Так что в любимом ресторанчике он появился не скоро. Окинув взглядом заведение, Рё не увидел того странного официанта. Любопытство за прошедшие дни не исчезло, а только наоборот, укрепилось, поэтому он поинтересовался у девушки, обслуживавшей его столик.
- Скажите, у вас ведь работает официантом молодой симпатичный парень с рыжими волосами? Я его на прошлой неделе видел.
- На прошлой неделе? – девушка стреляла глазками, но Рё интересовал только ответ на вопрос, поэтому официантке ничего не оставалось, как ответить. - Вы, наверное, имеете в виду друга Масуды: он заменял Такахису на прошлой неделе и вроде рыжий. Хотя сама я не видела.
- Могу я тогда поговорить с этим Масудой?
- Он уволился пару дней назад. Простите, меня зовут.
Можно было, конечно, попытаться узнать координаты друга Рыжика, но Рё и так уже ругал себя за проявленную несдержанность и любопытство.

Скучная, но пафосная вечеринка, на которой Нишикидо обязан находиться. Как будущий глава одной из ведущих компаний по импорту алкоголя, он часто был вынужден встречаться с полезными людьми в барах, клубах и прочих увеселительных заведениях. Сегодня открывался клуб дочки одного очень богатого человека. И кроме молодежи на вечеринке было немало партнеров влиятельного папочки: и о делах поговорят, и на юные тела полюбуются. Рё предпочел бы сейчас не в стильном, но строгом костюме сидеть за вип-столиком, а отрываться на танцполе, прижимая какую-нибудь красотку. Может, позже, когда сидящий рядом старик напьется наконец, Нишикидо избавится от пиджака и галстука и получит-таки свою порцию удовольствий.

Продвигаясь к барной стойке, Рё заметил парнишку в кепке и с фотоаппаратом. Почему-то взгляд то и дело возвращался к его фигуре, хотя вряд ли они были знакомы, вернее, он даже лица парня не разглядел. Во время очередного короткого рассматривания молодого фотографа Рё увидел, как к парню пристают две очень подозрительные личности. Чем вызван такой интерес, было понятно: узкие джинсы с низкой посадкой и футболка в облипку показывали ладную спортивную фигуру, движения в этом хаосе танцующих тел были плавными, грациозными. А если и мордашка не подкачала… Сам себе удивляясь, Рё решил вмешаться.
- Эй, он со мной! - добавив в голос немного рычащих ноток и бросив свой фирменный взгляд «я король, а вы все быдло», Нишикодо схватил парнишку за локоть и увел от двух отморозков. Те даже толком не успели ничего понять, но уверенность, излучаемая Рё, остановила их от попыток начать разборки.

Только заказав себе и своему новому другу по стопке текилы, Рё решил рассмотреть спасенного. Парнишка снял кепку и повернулся к нему лицом.
- Спасибо за помощь. А вы опять такой серьезный….
Рё почему-то даже не удивился.
- Почему ты ко мне на вы? Меня зовут Нишикидо Рё, Рыжик.
- Рыжик? Неплохо…
Они выпили по одной стопке, по другой. Разговорились. Нишикидо давно не получал такого удовольствия просто от болтовни с другим человеком. Оказалось, что парнишка подрабатывает фотографом и должен составить фотоотчет о данной вечеринке. Рё пожаловался на зануду-старика, с которым провел целых три часа, пытаясь подписать выгодный контракт. К тому времени, когда они решили покинуть заведение и вызвали такси, оба были совсем пьяными. Парнишка даже заснул в машине, так что Рё ничего не оставалось, как привезти невменяемого фотографа к себе домой. Квартира была большая, но, кроме спальни и кухни с ванной, не обставленная. Хорошо хоть кровать была королевских размеров: двое могли развалиться - и не касаться друг друга даже кончиками пальцев.

Утром Рё проснулся от головной боли и мысли, что что-то не так. Повернув голову, он увидел, что подушка рядом примята, но никого нет. Сразу вспомнилось, что он кого-то прижимал к себе ночью. Знать бы, кого… Только в душе воспоминания постепенно начали восстанавливаться. Он надеялся, что увидит своего случайного собутыльника на кухне, но нашел там только приготовленный простой завтрак и записку с одним словом: «Спасибо».
- Черт, я даже имени его не знаю! – огромным усилием воли он сдержался, чтобы не скинуть тарелки со стола. Но тут взгляд упал на часы, которые показывали, что Нишикидо проспал и может опоздать на работу. Рыжик сразу был забыт…

3
Вечером Нишикидо возвращался домой в крайне раздражительном состоянии. Его бесило все: и тупые подчиненные, не справляющиеся с элементарными поручениями, и партнеры, сами не знающие, чего им надо, и машина, которая долго не заводилась. Но больше всего его бесило, что мысли постоянно возвращались к вчерашнему гостю. Заходя в подъезд, он с кем-то столкнулся, и тело среагировало раньше своего хозяина. Непонятная фигура была схвачена за плечо.
- Эй, аккуратней!
Узнав голос, Рё расплылся в улыбке, которую сразу же постарался стереть со своего лица. Парнишка ничего не заметил.
- Так-так. Рыжик пришел… И зачем? Соскучился?
- Да не особо, - Рё нахмурился. - Просто принес вчерашние фотки. Они под дверью.
- Тогда пойдем, посмотрим. Или тебе не интересно мое мнение?

***
Нишикидо решил расположиться на кухне. Бросив почту вместе с конвертом с фотографиями, он пошел ставить чайник.
- Чай, кофе?
- Чай, пожалуйста.
Парнишка чувствовал себя в квартире достаточно уверенно, но вел себя скромно. Присев на стул, он начал греть руки о горячую кружку, терпеливо ожидая вердикта. Фотографий было много, около 40: когда Рыжик успел их нащелкать, для Рё оставалось загадкой. На всех был запечатлен он сам: лицо под разными ракурсами, рука, держащая сигарету или стопку, силуэт со спины… И все черно-белые.
- Эй, Рыжик, а почему все черно-белые?
- Улыбался бы, были бы цветные. Или не понравилось?
- Далась тебе моя улыбка… Красиво… Правда.
Они в молчании продолжили пить уже порядком остывший напиток. Сверху разных писем и реклам лежала красивая открытка – приглашение на встречу выпускников. Именно её и разглядывал фотограф последние пару минут, пока Рё все решался завести разговор.
- Пойдешь? На встречу?
- Неа, что я там забыл?
- А зря, там иногда бывает интересно…
Затянувшуюся паузу прекращает вопрос, который мучил Нишикидо весь день.
- Слушай, а как тебя зовут?
- Ты зовешь меня Рыжиком.
- Я про имя вообще-то.
- А зачем тебе мое имя? Я уже говорил не раз: нужно было бы - запомнил бы.
- Когда? Не было такого!
- К примеру, когда делал ту фотку. Ой, мне пора, а то уволят. Спасибо за чай, может, еще увидимся.
И парень ушел, потому что Рё не успел придумать повод, чтоб его остановить.

***
Где-то через неделю.
Сегодня Рё прибывал в удивительно неплохом настроении. Просто проснулся и понял, что никого убить не хочется. Завтракая, заметил так и не разобранную почту на столе. Посмотрев на приглашения, вспомнил слова «там иногда бывает интересно» и подумал, что, может, и стоит сходить. Он заслужил отдых.

Праздник не оправдал надежд Нишикидо. Или наоборот, оправдал, потому что желание лишить кого-нибудь жизни, дремавшее в нем утром, сейчас просто вопило и требовало крови. Оказалось, что его приятели прийти не смогли. Зато было много девушек, прекрасно осведомленных о его благосостоянии. И еще концерт с участием нынешних студентов. Скучно и посредственно. Рё уже поднимался по проходу, чтобы покинуть это мероприятие, когда услышал:
- Как вы знаете, у нас есть традиция. Один номер всегда ставят представители футбольной команды. Поприветствуем наших спортсменов и их капитана Тегоши Юю!
Рё попытался вспомнить, где слышал эту фамилию, и решил посмотреть, что же это за номер. Через несколько минут он не знал, плакать ему или смеяться. Смеяться, потому что узнал наконец имя своего фотографа. Плакать, потому что не был готов к такому зрелищу. Юя пел. И танцевал. Ничего не осталось от того скромного парнишки, которого знал Нишикидо. Простые джинсы, заправленные в ботинки, свободная розовая рубашка с закатанными рукавами и расстегнутым воротом, свободно повязанный галстук, которым играли ловкие руки, шляпа, добавляющая загадки. И полное осознание собственной сексуальности и притягательности, сквозящее в каждом жесте, в каждом звуке… Нишикидо отчетливо понял, что действительно желает Юю...

4
Когда Юя увидел его в ресторане, то испугался. Испугался своих чувств, которые с таким трудом выкорчевывал в себе больше 3 лет. Но, обслуживая столик, он удивился, насколько этот хмурый, жесткий мужчина отличался от того сияющего парня, в которого он когда-то влюбился. А Нишикидо его не узнал. Впрочем, неудивительно: ведь Тего был для него всего лишь один из первокурскников… Но парень не удержался и отдал фотографию, которую все это время носил с собой.
Потом встреча в клубе. Эта неожиданная помощь… Пьяные разговоры… Когда-то он был готов все отдать за пару минут его внимания, а тут получает его столько, да и абсолютно задаром. А уж проснуться, ощущая себя прижатым к сильному телу… было пределом мечтаний… Давно, в прошлом. По крайней мере, он пытался себя в этом убедить. И желание увидеть Рё было тщательно укрыто за гордостью фотографа, желающего отдать свои творения.
Он видел интерес в когда-то любимых глазах, видел даже желание. Вот только оказалось, что Рё не помнит его имени. Очень обидно. И это его «Рыжик» перестало умилять. Юя твердо решил, что не попадется снова и не позволит чувствам поглотить его. А Нишикидо пусть ищет себе другое развлечение.

Выступление на концерте было нежеланным, но хорошо отрепетиторванным. На втором курсе он активно включился в общественную жизнь, так что подобные вещи были привычными. Юя с трудом сдерживал себя, чтобы не искать Рё глазами среди зрителей. Он сомневался, что тот решит вспомнить студенческие деньки. На последнем куплете Юя заметил фигуру, стоящую в проходе. Понадобилась всего пара мгновений, чтобы узнать силуэт. Вот теперь он ощутил сполна, каково это, когда от волнения немеют руки и ноги. Злость на собственную реакцию помогла Тегоши прийти в себя и закончить выступление, не совершив ни одной оплошности. Он даже превзошел себя, словно пытаясь доказать, что того восторженного мальчишки уже нет, а есть только привлекательный и уверенный в себе парень. Парень, перед которым нельзя устоять. И судя по напряженной фигуре, которая ни разу не пошевелилась за все то время, пока Юя наблюдал за ней, у него получилось.

К сожалению, это был не последний номер в программе. Но о том, чтобы уйти, Рё больше не думал. Ему было просто необходимо увидеть Рыжика. Тегоши Юя… Он раз за разом повторял про себя это имя, чувствуя, что когда-то уже произносил его, но никак не мог вспомнить, при каких обстоятельствах. Теперь то, что они были знакомы, не вызывало сомнений, вот только он не мог понять, как мог забыть такого парня. Возвращаться на свое место в середине ряда было неудобно, поэтому он сел прямо на ступеньки. Хорошо, что его выбор пал на обычные джинсы и черную водолазку: в костюме он бы сейчас выглядел явно нелепо.
Когда все закончилось и люди стали расходиться, ему пришлось встать с прохода. Он не мог решить, где же искать парня. Но у выхода из зала Юя сам его поймал.
- Привет, не думал, что ты придешь.
Тегоши был в том же наряде, только без шляпы. Несколько влажных прядок, прилипших ко лбу, показывали, что выступление было тяжелым.
- А я не думал, что ты поешь.
- Ой, просто проспорил команде, вот и пришлось делать такой номер. Ты уже уходишь?
- Не знаю… У меня выходной сегодня, вот думаю, чем заняться.
- Понятно.
Юя собирался уже развернуться и уйти, не обращая внимания на плохо завуалированные намеки, но Рё решил что-то делать со своим желанием. А раз так, то можно в кои-то веки и самому проявить инициативу, хотя обычно именно его внимания добивались… Но ради Рыжика..
- Так что, может, сходим в клуб? Мне будет скучно одному.
- А как же Ямашита?
То, с какой небрежностью было произнесено это имя, немного покоробило Рё, но он решил не отвлекаться на мелочи. Сейчас главным было уговорить Тегоши.
- Он на гастролях, так что… Если я скажу «пожалуйста»?
- Только если скажешь.
- Значит, в одиннадцать в… А куда ты хочешь?
- Я еще ничего не услышал. Или Нишикидо никогда не просит?
В голосе парня была если не обида, то сарказм точно. Прищуренные глаза с интересом изучали собеседника
- Хорошо, сходи со мной, пожалуйста, в клуб… Так пойдет?
- Пойдет. Ты правда исправляешься… Буду в полдвенадцатого в «Elysium», а сейчас мне пора, я все же один из организаторов вечера.
И юноша опять ушел, оставив Нишикидо. Какая-то дурацкая привычка сваливать посреди разговора.

5
Конечно же, Рё пришел гораздо раньше назначенного времени. Конечно же, он безумно волновался. Да только на выбор одежды он потратил больше, чем отводит на сборы перед самым ответственным собранием. А в итоге первый вариант и выбрал: классические темные джинсы и модная тёмно-синяя рубашка с воротником-стоечкой, которую он никогда не застегивает до конца. Простота и изящество. Он хотел выглядеть успешным, уверенным в себе и чертовски притягательным мужчиной. Так, собственно, и было, или Рё привык так считать, но поступки Тегоши не поддавались никакой логике, так что Нишикидо изрядно нервничал. Он твердо решил затащить Юю в постель сегодня же ночью, вот только как к его планам отнесется мелкий…
К огромному разочарованию Рё, Рыжик пришел не один.
- Знакомься, это Массу, мой друг.
Юя заказал два бокала пива: себе и своему приятелю, который в недоумении смотрел на незнакомца. С интересом и раздрожением, которое не укрылось от Такахисы, Рё рассматривал представленного парня. Нишикидо припомнил, что видел Массу на выступлении, а значит, он тоже в футбольной команде. Парень был симпатичным, в хорошей физической форме, и по той непринужденности, что была заметна между друзьями, стало очевидно, что они не просто знакомые: хорошие друзья. «Или даже больше!" - вопила проснувшаяся некстати ревность. Чтобы как-то успокоиться, Рё заказал себе еще один коктейль. Не то чтобы ему понравилось эта приторна сладкая смесь, но он решил ограничиться «повторить», так как боялся не справиться с голосом.
Через несколько минут напряжение ушло. Правда, время от времени Рё ловил на себе озабоченные взгляды "друга". Что только укрепляло его подозрения относительно этих двоих. Они точно больше, чем друзья. Иначе чего парень так переполошился? Ведь это обычное дело - позвать знакомого оттянуться в клуб. Поболтав какое-то время (ровно столько, сколько потребовалось Юе, чтоб допить ледяное пиво, при каждом новом глотке запрокидывая голову и открывая на обозрение нежную шею – зрелище, на которое можно было смотреть вечно), Тегоши решил пойти танцевать. Массу отказался, он вообще не выглядел любителем такого времяпрепровождения. И какого черта он приперся! Рё же не спешил вставать в страхе, что его возбуждение окажется слишком заметным. Он винил во всем близость Рыжика, долгое отсутствие секса из-за постоянной работы и дурацкий коварный коктейль, который ему подсунул бармен. Стоило Тегоши уйти, как Массу замолчал, меланхолично разглядывая толпу. Ему явно был не интересен сосед по столику, из-за чего Рё совершенно не расстроился. Его напряженный взгляд ни на мгновение не упускал юркую фигурку, которая постоянно перемещалась по танцплощадке, выискивая свободное пространство. Но стоило Юе остановиться, как рядом с ним тут же появлялась очередная девица или даже парень. Было слишком много народу, так что случайные прикосновения были вполне естественны, но не для наблюдающего за всем Рё. Решив заполучить парня, он стал считать его своим, а значит, никто не должен его трогать! Нишикидо так увлекся придумыванием различных способов казни всяких размалеванных девок, отирающихся у его Рыжика, что не заметил, как Массу встал и ушел. Дойдя до друга, он прошептал тому что-то на ухо (Слишком близко! Да он просто прижимается к нему… Друг, как же!) и, кивнув, покинул площадку.
Посидев еще какое- то время и выпив очередной коктейль, Рё решился - и тоже пошел танцевать. Он всегда хорошо чувствовал музыку и любил, отрешившись от всего, отдаться какому-нибудь ритму. Но сегодня у него была другая цель. Пробраться к Юе было не так просто: слишком много народу собралось сегодня, место было достаточно популярным. В какой-то момент он даже потерял в этом хаосе свою будущую жертву, но внезапно ощутил, что кто-то сзади дернул его за прядку волос, а потом провел раскрытой рукой по спине, вдоль позвоночника до самого ремня. Развернувшись, он уже собирался ударить наглеца (почему-то и мысли не возникло, что так могла сделать девушка), но тут разглядел рискнувшего своей жизнью: напротив него стоял Юя, задорно улыбаясь. Парень приветливо кивнул и сделал шаг назад, продолжая танцевать. Вся злость и раздражение сразу улетучились.
Когда кто-то в толпе особенно разошелся и толкнул Рыжика, Рё притянул парня за талию и начал танцевать вместе с ним, оставив свои руки на линии ремня. Он даже позволил себе засунуть большие пальцы под джинсы, ощущая, как от его прикосновений парнишка вздрогнул, но не отстранился. Проведя так несколько секунд (а может, и минут), синхронно вычерчивая бедрами круги и восьмерки, молодые люди разорвали контакт. Инициатором был Юя, который вдруг решил развернуться. Рё, конечно, без особого труда мог бы удержать парня рядом с собой, но решил не спешить. Да и, судя по всему, Рыжик сам был не против продолжить более близкое знакомство. Когда во время небольшой паузы Юя придвинулся, чтобы шепнуть что-то на ухо, щекоча при этом своими волосами щеку Рё, тот только укрепился в своих желаниях. Когда Рыжик пошел прочь с танцпола, Нишикидо последовал за ним. В коридоре, ведущем к выходу и туалетам, он не сдержался и сдела то, чего безумно хотел весь вечер: схватил парнишку и, заведя того за угол, стал исступленно целовать. И ему отвечали - не менее страстно, не менее жадно.
Юя гладил спину Ре, позволяя чужому языку хозяйствовать у себя во рту, и, кажется, даже постанывал от удовольствия. Но за это Нишикидо не мог ручаться, слишком шумно было вокруг.
Рё провел рукой по бедру парнишки и, прижимая того к стене, вдруг резко поднял ногу Юи, так что она оказалось согнутой в колене, и между их животами и пахом совсем не осталось свободного пространства. Он был так охвачен страстью, покрывая поцелуями открытую шею, что не заметил, как парнишки замер. Рё бы даже наверняка закинул себе за спину и вторую ногу Юи, принимая тем самым совершенно недвусмысленную позу, но, вернувшись за поцелуем к губам, понял, что что-то изменилось. Его не отталкивали, нет. Да и сейчас сопротивление наверняка только больше бы распалило. Но губы и язык, которые еще совсем недавно были такими же жадными, как и его, стали неподвижны. Руки, которые гладили его спину и явно пытались проникнуть под рубашку, замерли. Хватило нескольких секунд, чтобы ощутить, что только он увлечен этой любовной игрой, что только он не может себя сдерживать. Мужчина отстранился и посмотрел в лицо Рыжика, чтобы понять, что произошло: может, его напор просто оказался слишком сильным, и парень не был готов… Рё ожидал увидеть все что угодно: смущение, страх, желание, наконец, но только не то выражение, что было в глазах Юи на самом деле. Там плескалось отвращение. Такое явное, что Нишикидо отпустил парня и сделал шаг назад. Он никак не мог понять, почему Рыжик среагировал так. Окинув взглядом фигуру парня, он лишний раз убедился, что Тего явно не натурал, и это выражение брезгливости не может быть вызвано только тем, что его целовал мужчина, а не девушка. Неужели причина во мне? Именно я вызываю у него отвращение? Но почему?
Юя тем временем стал приводить свою одежду в порядок, провел дрожащими руками по волосам.
- Нам не стоило этого делать. Простите, я пойду.
И, оставив мужчину в недоумении, парень быстро обогнул замершую фигуру и чуть ли не бегом покинул клуб.

***
Весь вечер Юя нервничал, ругая себя за согласие пойти в клуб. Пусть именно он выбрал время и место, но эта маленькая победа терялась перед грозящей ему опасностью. Как бы он ни убеждал себя, что все давно в прошлом, где-то глубоко на задворках сознания жил страх снова оказаться очарованным Нишикидо. Наверное, Массу что-то заметил, ничем другим его желание присоединиться объяснить было нельзя. Когда в клубе Такахиса разглядел, кто собирается с ними развлекаться, то неодобрение в его взгляде было просто очевидным. Друг был в курсе безответной любви и явно начал беспокоиться. Не желая ощущать напряжение, витавшее в воздухе, Юя сразу, как только допил свое пиво, ушел на танцпол. Музыка всегда помогала ему расслабиться. Подсознательно он пытался танцевать как можно более соблазнительно, чтоб у случайного свидетеля, если такой найдется, снесло крышу. Погрузившись в музыку, он совершенно спокойно отреагировал на уход друга: хорошо хоть Такахиса не забыл об этом предупредить. Он даже забыл о Рё, пока не заметил рядом знакомую спину. Мужчина явно кого-то искал, и раз уж они пришли вместе, то скорее всего - именно Юю. Парень не смог удержаться - и сначала легонько дернул за мягкую иссиня-черную прядь, а потом с нажимом провел по чужой спине. Он, конечно, больше не питал ненужных чувств к Рё, но отрицать его привлекательность было бы глупо. Встретившись с взбешенным взглядом (кто-то посмел дотронуться до самого Рё), Юя весело улыбнулся и продолжил танцевать.
В какой-то момент его в очередной раз толкнули, и после этого он ощутил на своей талии чужие руки. Сначала он захотел отшатнуться, но это оказался Нишикидо. Было так многу народу, что лучше уж он, чем непонятно кто. Когда Тего почувствовал прикосновения горячих пальцев к голой коже, то только удовлетворенно улыбнулся. Не стоило пить пиво на голодный желудок… Но мы же просто танцуем… Просто танцуем.
Через какое-то время Тегоши стало душно. Предупредив Рё, для чего ему пришлось придвинуться очень близко, едва не касаясь губами его уха, Юя решил выйти подышать воздухом.
Он не замечал, что мужчина следует за ним, пока его не схватили и не завели за угол.
Чертово пиво… И почему у него такой сладкий вкус? Ах да, те девчачьи коктейли…
Перестав себя контролировать, парень полностью отдался поцелую, позволяя свои рукам исследовать чужое тело.
Все изменилось, когда он оказался прижатым к Рё с закинутой ногой. Губы мужчины собственнически изучали его шею. Желание обоих было очевидно, в таком положении его не осознал бы только полный идиот… Как и то, что Нишикидо собирается заняться сексом прямо здесь и сейчас. И если здраво оценивать реакцию тела, он не один тут с такими желаниями.
Какой же я придурок… Как мог поверить, что смогу устоять…. Стоило ему ко мне прикоснуться, как я растаял… Да ему же просто секса захотелось, а я и обрадовался… Дурак, ничтожество…
Видя искреннее недоумение в глазах Рё, Юя смог только извиниться и поскорее покинуть место своего позора.

6
Под утро, приканчивая бутылку элитного виски, Рё раз за разом прокручивал в голове поцелуй с Юей. И то, что за ним последовало… Или не последовала, тут уж как посмотреть…
Перебирая все воспоминания, как бусины, начиная с последнего и самого яркого, Рё впервые задался вопросом об их первой встрече. Он и раньше понимал, что все в поведении Рыжика говорило о давнем знакомстве, которого он не помнил, но которое важно для парнишки... Но раньше Рё не был так одержим этим парнем. Именно одержимостью Нишикидо объяснял свое гадкое настроение.
Надо просто трахнуть его, и все станет как прежде.
Конечно, найти парня было бы легко: нужно лишь обратиться к организаторам этого чертового вечера, на котором Рё потерял последнюю каплю разума, но… Он не хотел при встрече снова увидеть то выражение глаз. Не так, когда не понимаешь причину…
Был и другой выход. Рё неловко, с третьей попытки набрала хорошо знакомый номер… Ямашита - его лучший друг уже много лет. И, может, он помнит, что же такого натворил Рё в студенческие годы. И хотя Пи подался в шоубизнес и времени на встречи у него никогда нет, Нишикидо не сомневался, что тот отменит все дела, если того потребует дружба.
Они смогли встретиться только через несколько дней, которые стали для Рё адом. Никогда еще он не проявлял такого рвения в работе. Томохиса заявился под вечер с упаковкой пива.
Они расположились у большого окна в гостиной. Весь подоконник был завален черно-белыми фотографиями. Ямапи даже было решил, что там изображена бросившая Рё возлюбленная, но когда стал рассматривать фото поближе, то заметил, что на всех снимках - его друг.
Хозяин квартиры выглядел паршиво: лохматый, осунувшийся, с синяками под глазами. Но спрашивать о чем бы то ни было Ямашита не стал. Нишикидо был слишком гордым, не выносил жалость и сочувствие, так что единственное, что Томохисе оставалось, - это ждать, когда друг сам начнет разговор.
Рё заговорил, когда пива во второй бутылке осталось лишь на пару глотков, а пепельница была переполнена окурками.
- Я тут на встречу выпускников ходил… Там встретил парня, он сейчас капитан футбольной команды… Тегоши Юя… Все не могу вспомнить, общались ли мы раньше…
В отличие от лучшего друга, Пи внимательно относился к окружающим, и паренька с этим именем помнил хорошо… И эти снимки на подоконнике заставляли задуматься… Но, отложив размышления на потом, он спокойно стал рассказывать.
- Конечно, помню, он поступил в год нашего выпуска. На психологию вроде. Всегда бегал с фотоаппаратом. Забавный парнишка. Я тут недавно встретил его случайно, - от внимательного взгляда Пи не укрылось, как Рё вздрогнул от этих слов. – Он изменился, похорошел… Стал более уверенным в себе. А что? Ты совсем его не помнишь?
- Совсем… – была какая-то безысходность в голосе, и Ямашита решил быть предельно честным, не скрывать ничего.
- Я не понимаю, друг, что происходит, но… Думаю, тебе стоит оставить его в покое… Ни к чему все…
- Я что-то натворил?
- Нет, ты просто его не замечал. Мальчишка, как мне кажется, был влюблен в тебя. Он всегда сопровождал нас на вечеринках, выполнял любые просьбы, особенно если они исходили от тебя.
- И долго это длилось? Почему я не помню?
- Да почти весь год, до выставки… А не замечал ты из-за того… Он был слишком скромным, очень вежливым. Да я и не вспомню, чтоб он разговор начинал первым… А ты, мой друг, решил провести последний год юности, отрываясь по полной: вечно ухлестывал за девицами, напивался…
Я действительно тогда пытался получить от жизни все, не желая брать на себя груз ответсвенности за компанию. Веселое было время… Но, кажется, было что то еще… Почему Пи замолчал?
- Ты начал про какую-то выставку…
- Да… Он только один раз просил нас не о помощи… Об одолжении… В конце года проводился какой-то конкурс среди начинающих фотографов, и он попросил разрешения использовать снимки с нами. Правда, почти на всех был ты… Первое место ему не дали, но все же заметили… Даже выделили целую стену на выставке под его работы. Талантливый парнишка. Судя по тому, что я видел его с камерой, он по-прежнему мечтает быть профи, если не стал им.
- Но разве я мог забыть выставку, где, как ты говоришь, были мои фотографии. Это же не случайный разговор в метро, в самом деле…
- А ты так и не сходил на неё… За неделю ни разу… После этого он постепенно перестал с нами общаться.
Больше в этот вечер не было произнесено не слова. Ямашита сидел рядом с другом, лениво поцеживая теплое пиво, и время от времени ходил выбросить содержимое постоянно заполняющейся пепельницы. Нишикидо нервно курил, иногда забывая стряхивать пепел, отчего на его джинсах появилось несколько новых дырок. Он меланхолично смотрел в немного помутневшее от осевшего дыма окно, пытаясь понять, что же делать дальше. И действительно ли ему так необходим Рыжик…
Интересно, если я приду и извинюсь… Он простит… Даже если да, мне явно этого мало… Даже сейчас, пьяный, усталый до чертиков... Стоит мне вспомнить его лицо, фигуру, как просыпается желание…
Потратить какое-то время и наконец переспать с ним? Это реально… Он тоже меня хочет, может, не любит, но хочет точно... Не поторопись я тогда… Но вдруг Пи прав, мне не стоит подходить к парню… Это слишком эгоистично, даже для меня… Но тогда, получается, я больше его не увижу, разве что случайно? Не почувствую, как он прижимается ко мне, отвечая на поцелуй? Что-то мне не нравится это… Странно, я, конечно, люблю секс, но чтоб так клинило на ком-то конкретном… А ведь действительно переклинило… Как иначе объяснить, что вчера у меня не встал ни на одну из девушек… А ведь там была уйма цыпочек, с которыми в другое время я бы с радостью оттянулся… Давай разбираться, Рё, раз уж забыть не получается… За две недели я видел Рыжика… раз, два..четыре раза… Немного… Но… Себе врать нельзя, мне мама постоянно это говорила… Я точно несколько раз думал, что было неплохо просыпаться вместе с ним… Несколько раз вспоминал нашу болтовню на кухне и даже хотел купить что-то к чаю, если он еще раз зайдет… Сладкое я не люблю…. А что люблю, получается? Да… Наверное, мне все же нужно найти Рыжика...
Моего Рыжика… Угу.. Черт, сказать кому, что Нишикидо влюбился, - ведь не поверят же!

7
Потребовалось еще несколько дней, чтобы окончательно решить: Рыжик должен стать его, причем не на одну ночь, а совсем. Несколько звонков, немного терпения – и теперь перед ним на столе лежал листок с расписанием и краткой биографией Рыжика. Ничего секретного, вряд ли Тего одобрит подобный шпионаж, но достаточно информации, чтобы можно было начать действовать.

***
Юя, как всегда, остался после тренировки. Он любил это вечернее, почти ночное время. Территория пустела, постоянные крики, визги стихали, воздух становился свежее. Как капитан команды он считал необходимым поддерживать себя не просто в хорошей, а в отличной форме. И длительные пробежки по стадиону стали привычкой. Это было время не только для улучшения своих возможностей. Это было время, когда он мог остаться наедине со своими мыслями, мог разобраться в себе. Ребята давно уже привыкли, что капитан предпочитает бегать один, и если вначале пытались присоединиться, то сейчас спокойно расходились по своим делам. От стадиона до общежития было рукой подать, поэтому он запер раздевалку и уже собирался бросить под скамейку рюкзак, как заметил сидящую фигуру. Тусклое освещение от редких фонарей заставило подойти совсем близко, чтобы можно было опознать мужчину. Первая реакция – шок. Вторая – страстное желание развернуться и убежать. Но он уже не тот влюбленный мальчишка. По крайней мере, Юя хотел так думать.

***
Единственный момент, когда разговору точно никто не помешает, – это ежевечерние пробежки. В остальное время вокруг него всегда полно людей. Нишикидо заехал домой, переоделся и направился на спортивный стадион. Оставив недалеко машину, Рё с удивительным для себя наслаждением прошелся по территории университета. Прошло всего несколько лет, а он уже стал скучать по веселым и безумным денькам. Подходя к стадиону, мужчина увидел удаляющиеся фигуры спортсменов, а значит, он правильно выбрал время. Присев на лавочку, Рё решил дождаться Рыжика, а заодно попытаться настроиться на нужный, но тяжелый разговор. Запрокинув голову, он меланхолично смотрел на тусклые звезды и не заметил, как подошел Юя.
- Зачем ты здесь?
В голосе парня не было и намека на дружелюбность.
- Из-за тебя.
- Зачем? Так хочется завершить начатое в клубе?
- И это тоже, хотя не уверен, что…
Разговор начался совсем не так, как планировал Рё. Он не надеялся встретить радость, но и такой неприязни не ждал. Юя даже не собирался, видимо, дать возможность объясниться.
- Хорошо, ты на машине? Я готов поехать с тобой, если дашь слово, что больше я тебя не увижу, Нишикидо.
Голос словно звенел от льдинок, тело напряжено. Было ясно, что эти слова Рыжик произнес вполне осознанно. И хотя соблазн согласиться и увезти парня домой для воплощения того, что уже давно мешает нормально работать и отдыхать, был силен, Рё понимал, что потом Юя вряд ли подпустит его к себе . Потратив несколько секунд, чтобы отогнать пленительные видения, Нишикидо ответил:
- А другие варианты есть? Давай поговорим, Юя, я просто…
- Прости, у меня тренировка.
Рыжик запихнул под скамейку рюкзак, надел наушники и неспешно побежал по дорожке.
Немного помедлив, Рё присоединился к парню, размышляя, что добиться Рыжика будет гораздо труднее, чем он планировал.
Круг, второй, третий. Юя бежал все с той же легкостью, только влажные прилипшие к шее волосы выдавали его усталость, когда они пробегали под светом фонарей. Нишикидо держался позади и с трудом сдерживался, чтобы не упасть. Все же работа в офисе и посещение баров не добавляют здоровья. Но он решил быть рядом с Юей, как когда-то Рыжик проводил все свое время в их компании. На чистом упрямстве и нежелании проигрывать Рё бежал дальше. Наконец Тего решил, что пора прекращать, бег сменил на шаг и, дойдя до скамейки, присел, доставая из рюкзака небольшое полотенце. Нишикидо же просто развалился на дорожке, желая только, чтоб кровь перестала так настойчиво бить в уши. Перед глазами немного плыло, и ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что находится перед его лицом. Протянутая рука с бутылкой воды. Рё взял её, сел и сделал несколько глотков. Утолив жажду, он собрался поблагодарить Юю, но увидел лишь удаляющуюся фигуру. С тихим вздохом Рё лег обратно и стал рассматривать уже не такие тусклые звезды.

Новое
8
Тегоши не понимал, зачем все это, но вот уже неделю, как каждый вечер к пробежкам присоединялся Нишикидо. Рё не говорил ничего, просто вдруг возникал словно из ниоткуда и бежал следом… И едва находил силы, чтобы после положенных кругов дойтидо лавочки, а не упасть, как в первый раз, прямо на дорожке. Иногда Юя садился рядом, но ненадолго, только проверить шнурки. И эти минуту-две с жадностью вслушивался в хриплое тяжелое дыхание. После третьей совместной пробежки Тего всю ночь думал о том, что все это уже слишком, что можно просто не прийти… Но в положенное время опять привычно закинул рюкзак за лавку. Проиграв самому себе, он все равно старался не допустить и намека на близость. Даже бутылку с водой неизменно ставил рядом, но никак не передавал в руки, избегая случайного прикосновения. И стремительно уходил, что бы не видеть, как Рё запрокидывает голову, делая пару больших глотков, а потом оставшуюся воду выливает на себя, блаженно прикрыв глаза.
Стоило Тегоши привыкнуть к этой причуде Рё, как появилась новая. Нишикидо появился в любимом Юином кафе. Каким чудом рабочий перерыв Рё совпал с окном между парами Тего, было непонятно, как и то, с чего вообще Ниши потащился в такую даль ради пусть и неплохого, но достаточно обычного обеда. Он просто сидел за соседним столиком, просматривал какие-то бумаги и лишь изредка бросал взгляды на парня. Не было попыток заговорить, флирта – ничего, кроме тихого «привет» и не менее тихого «пока». А через день они снова оказались в кафе вместе. Только вот столиков свободных не было, и Юе пришлось присоединиться к Рё. Тегоши старался съесть все поскорее и, естественно, подавился. Стакан, появившийся перед самым его носом, заставил наконец оторвать взгляд от тарелки. С трудом успевающие обслуживать посетителей официанты еще не принесли заказанный Тегоши чай, и Рё терпеливо держал протянутым свой едва тронутый сок. Легкая полуулыбка и забота во взгляде заставили Юю снова поперхнуться. И только попытка Нишикидо постучать по спине помогла Тегоши взять себя в руки. Но он понимал, что все больше хочет забыть о своей давней обиде и просто попытаться получить хоть каплю любви от Рё, даже если все это продлиться одну ночь. Но гордость, едва не скончавшаяся однажды, в этот раз заставляла стоять на своем до конца: Нишикидо Рё не место в его жизни.

***
Нишикидо не совсем понимал, зачем ему все это. Вернее, не мог вспомнить тот момент, когда желание затащить Юю в постель превратилось в желание просто быть рядом. Его бесило, что Тего его игнорирует, но в тоже время он получал удовольствие от каждой минуты, которую удавалось провести рядом с Юей. Даже просто наблюдая, Рё узнавал о нем столько мелочей, бессмысленных по своей сути, но вызывающих нежную улыбку, стоило только о них вспомнить. Было бы странно, если бы Нишикидо не замечали люди, окружающие Тегоши и, вспомнив университетскую славу компанейского парня, Рё постепенно познакомился с большинством друзей Рыжика, стал желанным гостем в его компании. Даже пару раз получил приглашение от команды сыграть в выходные в футбол. В свободное время Нишикидо рыскал по интернету, и уже с легкостью мог рассказать о преимуществах того или иного фотоаппарата. Даже Массу, к которому он приревновал Юю в клубе, стал казаться вполне приятным малым. Да и мысли о том, что не попроси тот друга подменить его на работе, вряд ли Рё и Тего снова бы встретились, сразу перечеркивали возможные недостатки парня. Ямашита очень смеялся, когда узнал, что Нишикидо, который терпеть не мог брать на себя ответственность, вступил в клуб выпускников и неожиданно активно стал участвовать в университетской жизни.
Нишикидо очень старался начать все сначала, и постепенно Юя оттаивал. Он перестал отводить взгляд, открыто смеялся над шутками, не подскакивал от случайных прикосновений… Теперь их можно было бы назвать неплохими приятелями, даже друзьями. Но все же было очевидно, что рассчитывать на большее Рё не стоит. И он злился, выпивая перед сном полный бокал чистого виски в надежде не видеть откровенных слов, бесился, когда какая-нибудь девушка позволяла себе обнять Юю, раздражался, когда вдруг понимал, что ищет в сети мельком упомянутый Рыжиком фильм или книгу. Нишикидо несколько раз ходил в лучшие хост-клубы Токио, но покидал их не под руку с очаровательной хостес, а с очередным контрактом. А утром за чашкой кофе начинал планироваться свои встречи так, чтоб обязательно пересечься с Юей и компанией.

***
Тегоши не любил собеседования. Особенно потому, что каждое новое почему-то не спешило становиться последним. Даже при неплохих оценках ему никак не удавалось найти хорошую работу. Кого-то не устраивал возраст и отсутствие опыта, кого-то - слишком милая внешность, кого-то - слишком своевольный характер… Перебиваться случайными заработками, как прежде, Юя уже не мог, потому что кредит за учебу нужно было оплачивать, а фотографам-фрилансерам платили сущие гроши, тогда как в серьезные агентства/журналы без связей попасть было практически нереально. Так что Тегоши звонил по очередному объявлению и надевал нелюбимый строгий костюм. Когда после очередной неудачи парню позвонили, и женский голос предложи встретиться и поговорить о работе фотографом, Юя с радостью согласился подъехать.
Заходя в кафе, Тего ожила увидеть молодую девушку, желающую запечатлеть на память свадьбу или какое-то другое счастливое событие. Но с дальнего столика ему помахала женщина настолько стильно и дорого выглядевшая, что она казалась чем-то чужеродным в этой обычной кофейне. Присев за свободный стул и ожидая заказ, Юя стал рассматривать незнакомку. Казалось, ей лет 30, но вполне могло быть и около 40, слишком сложно определить возраст настолько ухоженных женщин. На столике лежала кожаная папка, и, присмотревшись, Тегоши вдруг понял, что в каждом лениво перелистываемом файле лежит сделанная именно им фотография.
- Здравствуйте, по телефону я не представилась. Меня зовут Ямамото Акеми.
Юе протянули белый прямоугольник картона, на котором чернела выведенная готическим надпись «VOGUE».
- Я ознакомилась с вашими работами. Очень впечатляет, особенно если учесть, что вы нигде не учились… Нашему штатному фотографу требуется помощник. Думаю, вы нам подойдете.
Тегоши нашел в себе силы только на кивок.

9
***
Звонок в дверь не прекращался и перекрыл даже шум льющийся в душе воды. Нишикидо никого не ждал, но настойчивый гость не отпускал кнопку, отчего пронзительная трель едва ли не разрывала барабанные перепонки. Рё спешно повязал на бедра полотенце и, не глядя в глазок, открыл дверь. Начавший что-то говорить Юя замолчал, заметив, в каком виде предстал перед ним хозяин квартиры. Последний посторонился и, впустив Рыжика , закрыл дверь. Не пытаясь даже угадать, что привело Тегоши, Рё поспешил в спальню, ощущая, как по коже от холода начинают бегать мурашки. Он оглянулся, лишь когда были завязаны веревочки на домашних штанах, но Юи в комнате не было. Натянув первую попавшуюся футболку, Рё прошел на кухню, где предсказуемо нашел гостя.

***
Тегоши разрывался от противоречивых желаний. С одной стороны, он и мечтать не мог о такой работе, и был безумно благодарен Нишикидо за подаренный шанс. С другой стороны, Юю просто бесило, что Рё за его спиной не только умудрился собрать лучшие фотографии за годы любительской практики, но и, не спросив, показал совершенно посторонним людям. Поэтому вместо того, чтобы позвонить друзьям и поделиться радостью, Тего поехал к Рё, надеясь застать того дома и устроить скандал. В конце концов, его жизнь - это именно его, Юина жизнь, и никто не давал права Нишикидо вмешиваться, пусть и с благими целями. Хотя даже насчет этих самых целей были большие вопросы. Не отпуская кнопку звонка, Тего специально накручивал себя, совершенно не желая признавать, насколько ему на самом деле приятно это своеобразное внимание Рё. Правда, весь настрой улетучился, стоило хозяину квартиры открыть дверь. Практически голый, с пропущенными капельками на смуглой коже, весь какой-то расслабленный и усталый, Нишикидо вновь напомнил причину, по которой Юя так упорно старался его избегать. К счастью, к тому времени, как Тего смог справиться с трясущимися руками и развязать тонкие шнурки своих туфель, Рё уже скрылся в глубине квартиры. Решив подождать, Тегоши направился на кухню, пытаясь думать только о кружке обжигающе-горячего чая, но постоянно сбиваясь на мысли об отвратительно раздетом Рё.

***
Нишикидо рассматривал Юю, такого скованного и даже нелепого в официальном костюме. Слишком живой, яркий для всех этих правил дресс-кода, Тего вызывал желание подойти, погладить по голове, обнять, помочь снять пиджак, галстук… Отгоняя непрошенные мысли, Ре поспешил к холодильнику в надежде найти хоть что-то съедобное.
- Не ожидал тебя увидеть.
- Я нашел работу.
- Поздравляю.
Рё с сожалением захлопнул дверцу, не найдя ничего, кроме просроченного йогурта. Понимая, что просто так Юя бы не пришел, Ниши начал настраиваться на серьезный разговор. Вместо того чтобы сесть на стул и оказаться напротив Тего, он просто облокотился на стол, так что Юе пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Это мнимое преимущество добавляло немного уверенности.
- Ну, что за работа?
- А то ты не знаешь?
- Э?.. А!.. – Рё не сразу нашел, что сказать. По правде, он и сам не надеялся, что из затеи хоть что-то выйдет. – Это же замечательно! Разве не этого ты хотел, говоря, что универ – дань уважения родителям?
- Этого. Вот только не могу понять, зачем тебе это? Такие сложности…
Юя стал вглядываться в лицо Рё, словно пытаясьнайти там ответы на все вопросы. Но Рё не знал, как объяснить то, что и так очевидно. Он откинулся назад, облокотившись на руки, и стал рассматривать идеально белый потолок.
- Рыжик… Это вышло случайно. Ты же знаешь, я так и не увидел ту выставку… Ну, где ты выиграл. Потом мне захотелось найти, собрать, увидеть твои фотографии… Для себя, это словно делало тебя немного ближе. Ксо! Глупо это, но я ничего не могу с собой поделать. Что мне сделать, чтобы ты меня простил?...
Юя молчал, стараясь даже своим дыханием не помешать откровению Рё. Нишикидо действительно за последнее время прочно проник в его жизнь, но они никогда откровенно не разговаривали, оставляя друг другу домысливать причины своих поступков. После небольшой паузы Рё продолжил.
- Та папка… Я носил её в своем портфеле, просто чтоб иметь возможность держать в руках то, что действительно связано с тобой. И когда во время ежегодного банкета случайно разговорился с Ямамото, то разговор сам вышел на тебя. И то, что тебя оценили, целиком твоя заслуга, не моя…
- Если бы я не помнил, каким эгоистичным засранцем ты можешь быть, то решил бы, что ты влюбился.
- Тебя послушать, так эгоистичные засранцы, как ты выразился, никогда не влюбляются.
- А это не так?
Рё наконец перевел взгляд на лицо Юи.
- Ты идиот? У тебя еще есть какие-то сомнения?
- Да! В конце концов, достаточно логично попытаться затащить в постель того, кто один раз отказал! Я вообще не понимаю, что ты возишься со мной?
- Точно идиот. И забыл, к тому же, что не так давно сам предлагал переспать в машине.
- А еще я помню, как ты меня игнорировал, забывал мое имя, предпочитал трахаться с очередной студенточкой, вместо того чтобы выполнить обещание! А еще…
- Юя! Это было 4 года назад, неужели ты до сих пор будешь в этом меня винить?
Тегоши опустил глаза на сжавшиеся в кулаки руки, плечи поникли, он уже не рад был, что поддался воспоминаниям.
- Это было больно, очень больно. Правда.
- Почему?
- Ты был такой… Я делал все, чтоб хоть как-то обратить на себя внимание, чтобы ты заговорил со мной, улыбнулся… Ничего большего, правда… Я ведь так тебя любил, а ты…
- А сейчас?
- Что?
Юя так погрузился в свои мысли, что не заметил, когда Рё наклонился и начал его целовать. Не так, как в клубе, а нежно, почти невинно, словно это продолжение разговора, в котором им просто не хватило слов.
- Сейчас любишь?
Нишикидо терпеливо ждал ответа, едва касаясь гладя шею Тегоши. Юя сделал глубокий вдох, как перед прыжков в воду или принятием важного решения, и потянулся вперед, впервые целуя сам.
-Да.
Рё засмеялся, потянул его за плечи и поставил между своих разведенных колен, позволяя рукам путешествовать по спине парня и прижимать его все ближе.
- То есть, ты меня прощаешь и переезжаешь ко мне?
- Чего?
- Ну не сегодня, конечно… Но никуда ты уже не денешься от меня, Рыжик.
- Да ну? – Юя помог Рё снять с себя пиджак и немного отстранился, чтоб тому было проще расстегивать пуговицы на рубашке.
- Обещаю.

@темы: Nishikido Ryo, Romance, Tegoshi Yuya, PG-13, авторский

---

[реклама] Лучший драбблописатель ТегоПи 2011

[News-Fanfiction]

@темы: реклама

---

Семья

[High temperature]

Название: Семья
Автор:  High temperature
Пейринг: КояШиге
Рейтинг: G
Размер: драббл
От автора: в свете последних событий....

...А он все еще не хотел верить в то, что это - правда. Сидел рядом со мной, жалкий, растрепанный и, черт его побери, плакал... Я механически гладил его по спине и сам пытался хоть сколько-нибудь успокоиться, чтобы потом начать приводить в чувства Кея.
- Шиге... - он поднял на меня красные, опухшие от слез глаза и сердце сжалось, потому что я вновь увидел, как ему больно. - Скажи, пожалуйста, что ты опять пошутил. Как в прошлый раз.
...Помню, как долго я себя ругал за ту глупую шутку. Нашел кому написать: "Кей-чан, группа Ньюс распалась". Лучше бы я заменил "Кей" на Массу или Тего, или Рё... Они бы все-равно не поверили. Рё и Тего даже, пожалуй, посмеялись бы. Но я отправил этот мейл Кейичиро. Это был первый раз, когда я довел Кояму до слез. Нам тогда пришлось собраться всей группой, чтобы успокоить его, доказать, что все в порядке, что мы так же вместе, как и раньше. Я думал, Кей потом вообще перестанет со мной разговаривать, но он лишь только подошел ко мне и тихо, строго сказал: "Не шути так больше." И мне стало стыдно...
- Как бы я хотел, Кей, чтобы это было всего лишь затянувшейся шуткой... - я вновь принялся гладить его плечи и спину, а он плакать, плакать...
Так не хотелось верить!
Еще пару часов назад мы сидели на пресс-конференции и, улыбаясь, говорили: "Поддерживайте группу Ньюс в ее новом составе.", "Пожелайте нам удачи!". Отписывались в своих блогах, сами не веря в то, что пишем: "Группа Ньюс теперь будет в составе из четырех человек."
И, больше всего, лично мне не хотелось, чтобы о том, что ЯмаПи хочет заняться сольной карьерой, а Рё целиком и полностью посвятит себя Кanjani8, узнавал мама-Кояма. Я даже думал: а может не говорить ему?
Как будто бы он не заметит, что нас неожиданно стало четверо...
И мне казалось, что он до последнего не верил. Что считал это все глупым, хорошо поставленным розыгрышем, не больше.
Да и мне не хотелось верить! Как так?! Мы считали друг друга почти родными, мы думали, что группа Ньюс - это семья... Ведь нельзя же взять и уйти из семьи!
Оказалось, что можно...
Дверь в гримерную приоткрылась. Заглянул понурый Тегоши. Посмотрел на безрадостную картину: рыдающего Кейичиро и отрешенно-спокойного меня. Вновь исчез.
- Кей... Ты не можешь плакать. - вдруг заявил я ему и сам испугался своих слов: разве можно запретить человеку плакать?
Неожиданно, Кояма затих и гнусаво спросил из-под ладоней:
- Почему?
- Потому что ты самый старший. - я почувствовал вдруг себя маленьким ребенком, который действительно верит в то, что взрослые не могут показывать, что им плохо, лишь потому, что они взрослые. - Если ты будешь плакать, то и все тоже будут плакать.
- Да, ты прав. - Кей вытер рукавом лицо, а потом неожиданно положил голову мне на плечо. - Сейчас мы еще немного посидим и пойдем к остальным. И не будем показывать, как нам на самом деле плохо, да?
Он меня уговаривал! Можно подумать, что это я сейчас плакал, а не он... Но Кояма на то и Кояма: ему надо о ком-то заботиться. Ему даже успокаиваться надо ради кого-то.
- Да. - я провел ладонью по его мокрым, растрепанным волосам.
Ничего, Кей. Так бывает в семье: некоторые дети рано или поздно улетают из гнезда. Главное, чтобы у оставшихся, всегда была мама...
- Как думаешь, а Тегоши с Масудой сильно расстроятся, если увидят, что я плакал? - собрался. Голос вновь спокойный и ровный.
- Очень!
- Значит нужно умыться. - Кояма встал и я тоже поднялся на ноги вслед за ним. Кей замер ненадолго, а потом уткнулся лицом мне куда-то в область шеи, обжигая дыханием - Спасибо, Шиге. Ты всегда меня поддерживаешь, ты всегда рядом.
Спасибо, Кояма. Просто спасибо за то, что ты у нас есть...
- Идем уже к ребятам, мамочка.
Мы будем вместе! Всегда будем вместе, потому что мы семья! И мы будем семьей, даже если нас останется всего двое...
Я не заметил, как по моим щекам потекли слезы...

@темы: Drabble, Koyama Keiichiro, Kato Shigeaki, G, авторский

---

[n.a.g.e]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Ты знаешь

[Алинор]

Название: "Ты знаешь"
Автор: Алинор
Фэндом: JE
Персонажи: NEWS
Жанр: ангст
Рейтинг: G
Дисклеймер: они принадлежат только себе
От автора: Так уж получилось, что я писала это, не зная последних новостей.

Ты знаешь...

Ты знаешь меру своих сил? Меру своей слабости? Ты знаешь, кто ты?..

- Что есть у тебя между работой и работой? Кем ты есть? Ты друг, брат, сын, любовник?.. – Рё скалится. – Да ты никто, для тебя больше ничего не существует, кроме работы! Ямапи-айдол! – с отвращением выплёвывает кансаец. - Вот кто остался!
Хлопает дверью. Уходит. Оставляет Томохису одного. Такого слабого.

Ты знаешь, что ждёт тебя завтра? То, чего ты хочешь?..

- Рейтинги NEWS упали. Мы не получаем запланированной прибыли, - Китагава-сан листает отчёты. – Концепция группы не отвечает требованиям потребителей. Думаю, стоит на время прекратить вашу общую деятельность. Тебе стоит сосредоточиться на сольной работе, Ямашита-кун.
Томохиса смотрит на носки своих идеально вычищенных, до блеска, туфель. Он уже так близко к своей мечте. Но почему-то не рад.

Так ярко. Столько света, столько улыбок. Чувства столь велики, что хочется и смеяться, и плакать одновременно. Только поделиться ими не с кем.

- Я думал, это навсегда, - Тегоши больше не похож на того восторженного мальчишку с улыбкой волчонка. – Я думал, Ямапи не умеет предавать.
Юя читает сценарий. Он уже давно стал самодостаточен. Он уже не хочет чувствовать боль.

Ты знаешь, почему мы так привязываемся к людям? Не так страшно пробираться через темноту, когда кто-то держит тебя за руку.

- Как-нибудь справимся, это ведь временно. А я так рад за тебя, очень рад.
Кей-чан добрый. Слишком добрый.

Быть кем-то значимым. Быть тем, кого не забудут. Быть нужным?..

- Всё будет хорошо, - Массу улыбается. – А потом… напишем ещё одну общую песню.
Улыбка, которую всегда ждёшь. Улыбка, из которой черпаешь силы. Её не будет рядом?

Люди не механизмы. К сожалению.

- Этого следовало ожидать. Всё слишком несовместимо, - Шиге внимательно изучает свой фотоаппарат. – Наверное, это было чудо.
Уверенность? Ждать и бояться. Как глупо.

Всё это не случайность. Случайные люди не прорастают корнями в сердце.

- Кто такой Ямашита Томохиса? – зеркало не может ответить. – Правда ведь, что он человек? А люди ошибаются и падают, люди лгут, лицемерят, люди жестоки… Они любят?..
Люди выбирают. Они всегда могут выбрать.

Какова мера твоей любви?

- Кто мы?
- Мы – NEWS!

22.18 7.X.2011 года

@темы: Drabble, Angst, G, авторский